Наемница из клана Прайд
Шрифт:
— деспотичной демоницы с замашками Кларэля, по которой давно плачет загробный мир. Но есть небольшая вероятность, что у краймера получится поглотить блокирующую магию и тем самым уничтожить печать. — Людоед приблизился ко мне, лучезарно улыбаясь во все свои сорок с чем-то клыков. — Хочешь пончик? — мило поинтересовался он, протягивая мне коробку… с шестью пончиками.
— Нет, — хмуро ответила я, переводя взгляд с саарга на Райвена. Охотник фыркнул, наблюдая за действиями пожирателя, но вмешиваться не стал.
— Это пончики примирения! — заявил Инари. —
— Вы оценили мою жизнь аж целым пончиком? — иронично переспросила я. — Вау-у…
— Вообще-то шестью пончиками, — поправил он с улыбкой, — и не всю жизнь, а лишь одну неделю. К тому же пончики очень вкусные. С шоколадной крошкой. Попробуй.
— Я, пожалуй, откажусь.
Инари с наигранным разочарованием отстранился, обиженно посмотрел на Райвена и протянул коробку ему.
— А ты хочешь пончик, сладкий?
Охотник оценивающе взглянул на саарга, затем на меня и только потом на аппетитное ассорти пончиков.
— Они что, — саркастично усмехнулся Райвен, — отравлены?
— Нет! — возмутился людоед. — Я просто стараюсь быть милым!
— Тогда давай. — Охотник забрал коробку, вероятно чисто из желания поддержать зачатки эмпатии в пожирателе, потому как есть «пончики примирения» он не стал, просто положил их на стол.
— Ну так что там с Саймоном? — обратился ко мне саарга. Он расстегнул фирменный пиджак и сел рядом с нами, вальяжно закинув ногу на ногу. Я только сейчас обратила внимание насколько дорогой у него костюм. Про часы и запонки я вообще молчу. — Винкель очень хочет, чтобы малыш выжил.
— Малыш? — царапнуло меня слово. — Это просто ласковое обращение или…
— Нет. — Райвен покачал головой. — Саймон ребенок. Ему два года.
Я округлила глаза.
— Что мне делать с двухгодовалым ребенком?!
— Усыновлять его никто не просит, — язвительно заверил меня саарга, — к тому же из краймеров выходят паршивые родители. Просто снимешь печать, а ребенка заберет Эйрион — его дядя. На тебе лишь техническая часть. Освобождаешь Аду, освобождаешь Саймана и на этом все, дальше продолжаешь наслаждаться со мной празднованием дня Сопряжения и считать минуты до взрыва. У тебя ведь нет аллергии на людей? — пожиратель прищурился. — Человеческое мясо, безусловно, будет основным банкетным блюдом, так что готовься.
— Уже начинает тошнить, — сказала я чистую правду, закрывая ладонью рот.
Охотник подарил саарга осуждающий взгляд, после чего сказал мне:
— Есть один нюанс — войдя во дворец, вы не сможете его покинуть до завершения празднования, не привлекая внимания охраны и лунной нечисти, контролирующей всех посетителей.
— А использование порталов будет невозможно из-за защитного контура, — дополнил Инари слова Райвена. — Как, впрочем, и любые другие магические и технические перемещения.
— To есть я окажусь в ловушке? — подытожила безрадостно.
— Там все, — вкрадчиво произнес пожиратель, — окажутся в ловушке. В этом и смысл, крошка. Как ядовитые пчелки в стеклянной банке.
— Но мы
— Но есть риск, — опять же внес смуту пожиратель, — что никто из вас не успеет покинуть радиус поражения… Винкель должен оставаться во дворце до последнего, чтобы не вызвать подозрения Кларэля. В решающий момент он может замешкать или что-то просто пойдет не по плану.
— Но это маловероятно, — не согласился Райвен. И я была склонна верить ему: а не саарга.
— Ладно, — мое мнение не изменилось, — я постараюсь помочь и как-нибудь не умереть в процессе.
В общем-то, ничего необычного. Опять куда-то проникнуть, кому-то помочь, кому-то навредить. В этом состоит вся моя жизнь, как и любого краймера. А риск… он есть всегда.
В течение следующих пяти часов мне подробнее рассказали о действии рун кай-таши, о дне Сопряжения, о магической защите дворца, о значительных и не очень деталях плана: обо всех членах оппозиции и роли каждого из них в слаженной операции. Хотя рассказывал по большей мере один Райвен. Саарга слушал нас вполуха, все время переписываясь с кем то по зоргу и иногда предвкушающе улыбаясь… такой сальной, даже пошловатой улыбкой. Не выдержав, я у него спросила:
— Здесь ловит связь?
Пожиратель медленно отвел взгляд от экрана навороченного гаджета, посмотрел на меня, словно пытаясь осмыслить, что я только что спросила, затем кивнул.
— Эхо-связь, — подтвердил он, — да, ловит. А что? Хочешь кому-то позвонить?
— Я создаю впечатление общительной женщины, у которой есть множество обеспокоенных друзей, ждущих от нее звонка?
— Не особо.
— Вот и ответ. Просто стало интересно, кто может вызывать улыбку у пожирателя душ столь долгое время.
Саарга, который уже было собирался утолить мое любопытство, вдруг замер, покосился на Райвена и тихо прошептал:
— Не могу сказать, пока рядом сидит охотник.
Райвен насторожился. И уже следующий вопрос с отчетливыми нотками подозрения был задан именно от него:
— Кому это ты пишешь?!
Саарга беспечно пожал плечами:
— Своей сестре.
— У тебя нет сестры, — хмуро напомнил высокородный.
— А у тебя нет чувства такта, раз ты лезешь в мою личную жизнь.
— Сейчас бы людоеду, — вырвалось у меня, — говорить о тактичности.
Инари пригрозил мне пальцем.
— Я. Не. Людоед.
— Да, я помню, но называть вас так все равно не перестану.
Саарга закатил глаза и, спрятав зорг в карман — пока его, чего доброго, не отобрали, — наткнулся на враждебный взгляд охотника.
— Расслабься, милый. — Саарга откинулся на спинку стула, оторвал его передние ножки от пола и, покачиваясь на двух оставшихся, заверил:- Я веду себя благоразумно и осмотрительно. И я не переписываюсь с теми, кого хочу сожрать… в отличие от тех, кого хочу трахнуть.