Наемник. Дилогия
Шрифт:
На горы только опускались сумерки, а в расщелине, по которой мы шли, уже вовсю царила ночь. Как только стемнело, расщелина предстала перед нами совсем в другом свете, чем днем. Именно 'в свете'! Вначале незаметно, но потом все явственней, на стенах ущелья разгорелись тусклым светом ажурные пятна всех цветов и размеров. Вот совсем небольшое, напоминающее неровную многоконечную звезду, зеленоватое пятнышко. А вон, на высоте нескольких человеческих ростов, длинная, похожая на небрежный мазок гигантской кисти, красноватая полоса. Зрелище, скажу я вам – потрясающее. Красками заиграло
– Мох. – пояснил Брумгум, глядя на наши пораженные лица. – Он в это время года всегда так светится. А эти зеленоватые пятна – это слизни. Тоже светятся...
Время от времени где-то наверху завывает, словно неприкаянное привидение, ветер, а здесь, внизу, эхом отлетают от каменных стен ругательства поскользнувшихся солдат и негромкие слова, из которых следует, что люди предпочли бы остановиться на ночлег и не ломать ноги по опасной дороге. Иногда такие разговоры обрывают резкие окрики десятников. Думаете, если все вокруг освещено мхом и слизнями, то идти легче, чем если бы здесь была тьма? Ничуть! Да, свет есть и в этом свете даже что-то видно. Но это не тот свет, который позволит разглядеть дорогу. Наоборот. Разноцветные пятна скрывают очертания камней под ногами, искажают и словно размазывают все, на чем растет мох. Вот, вроде, небольшой валун, покрытый разноцветными разводами мха: его можно разглядеть, но форму и размеры его определишь только на ощупь. Люди идут медленно. Несмотря на свет – практически на ощупь, то и дело оскальзываясь на влажных камнях или слизнях. Тут сломать себе ногу – плевое дело.
В десяти шагах впереди нашей небольшой армии идет десяток Кролана. В полном боевом облачении, каждое мгновение ожидая наткнуться на врага, опытные воины смотрят не столько себе под ноги, сколько вперед, пытаясь заметить признаки опасности. Из-за этого они спотыкаются гораздо чаще остальных и один из передового десятка уже отправился куда-то назад с вывихнутой ногой.
Кролан остановился и поднял руку. Мы, в отличии от авангарда, смотрим, в основном, себе под ноги и реагируем только на окрик Ламила.
– Стой!
Послушно замерши на месте, я проводил глазами одного из солдат Кролана, пробежавшего мима меня назад, к капитану.
– Ну вот... – Молин отошел к ближайшей стене и сковырнул кусочек светящегося мха, который, впрочем, тут же, только отделившись от камня, погас. – Лично я лучше полюбуюсь всем этим сидя на одном месте, а не рискуя сломать себе чего-то.
– Если Кролан остановился – значит впереди что-то есть. – Баин меланхолично посмотрел на друга. – Гляди, что б те, кто впереди, сами чего не сломали.
– Думаешь, будет бой? – молин тут же посерьезнел.
– Увидим. – Баин, предварительно смахнув жирного слизня, уселся на камень и привалился спиной к стене расщелины.
– Что один, что другой. – я покачал головой и пинком отправил в сторону Баина небольшой, светящийся фиолетовым, камешек. – Один ноет, а второй 'каркает'.
– А ты у нас, значит, уже успел стать героем? – тут же съехидничал Молин. – Горишь желанием ломать ноги по камням и броситься в бой?
– Я горю желанием хорошенько выпить и броситься в постель. – пробурчал я, присаживаясь рядом с Баином.
– С Нарив? – тут же уточнил неугомонный Молин и поскользнулся, уворачиваясь от запущенного ему прямо в лицо слизня.
– Не завидуй! – я вытер руку об штаны и поднял взгляд на Нарив.
Всю дорогу женщина молчала. Сначала я попытался как-то ее разговорить, но, не добившись успеха, решил, что наверно лучше для нее, после сегодняшних новостей, побыть наедине, насколько это возможно среди трех сотен солдат. Вот и сейчас она безучастно смотрит куда-то вперед.
– Нарив, ты как? – спросил я, больше для порядка, чем надеясь на ответ.
Но, неожиданно, женщина ответила.
– В порядке. – голос у нее практически такой же, как и раньше. Только еле заметная нотка грусти еще звучит в нем. – Нормально, Алин.
– Ну и хорошо... – надо сказать что-то еще, продолжить разговор, но в голову почему-то ничего стоящего не приходит.
– Я здесь была лишь раз ночью... – после долгого молчания, Нарив, похоже, самой хотелось поговорить. – В этих горах была, наверно, раз двадцать, но ночью здесь ходила лишь раз...
– Красиво здесь. – я с облегчением кивнул. – А я никогда такого не видел.
Мимо, прервав только начавшийся разговор, пробежал Седой. За ним – Ламил, который, походя, больно пнул меня в голень.
– Чего расселись? – бросил он. – А ну – в строй!
Мы мигом заняли свои места, хотя Ламил и не думал проверять – исполнен ли его приказ.
– Не для меня это... – Молин тяжко вздохнул. – Вернемся домой – к солдатам даже на десять шагов не подойду!
– Зато будет что внукам рассказывать. – тон у Баина все такой же меланхоличный, так что непонятно – шутит он или нет. – Еще и подзаработаешь, рассказывая в старости в тавернах об этом всем.
– А слушатели будут над тобой смеяться и просить чтоб лучше станцевал. – не отомстить вечно подшучивающему над всеми Молину я не смог.
– Нееее... Это вы будете танцевать, пока я рассказываю. – Молин не только не обиделся, но и поддержал шутку. – А еще Нарив с собой заберем – пусть тоже танцует.
– Я переведу ей твое предложение. – с хищным оскалом парировал я и расплылся в довольной улыбке, глядя как Молин отшатнулся.
– Тогда нам придется танцевать без его рассказов. – наконец-то в голосе Баина промелькнули какие-то чувства. – Нарив ему язык за такие слова вырвет, засушит и будет носить его как кулон.
– Что-то я слишком часто слышу свое имя... – за всеми этими шутками, я совершенно забыл, что женщина стоит совсем рядом и, если не понимает смыл нашего разговора, то уж свое имя разобрать в нем должна. Молин и Баин тут же затихли, хотя слова Нарив и не звучали угрожающе.
– Это мы делимся планами на будущее. Когда вернемся домой. – я посмотрел на Нарив и улыбнулся как можно дружелюбнее.
– Да? Судя по тому, сколько раз я услышала свое имя – мне в этих ваших планах отведена немалая роль?