Наемник
Шрифт:
Бланко хотел как лучше. Пытался уберечь Селию настолько, насколько мог и умел. Когда он не сопровождал девушку – доверял это доверенному лицу, платя за дежурства у дома Веласкес и у офиса, где она работала, немаленькие деньги. Дамиану казалось, что этого было достаточно, однако, он просчитался куда крупнее.
Держать Селию в неведении и на расстоянии оказалось глубочайшей ошибкой. Возможно, прояви себя наемник чуть большим человеком, чем тот, коим он являлся, девушка смогла бы ему довериться.
Глупость.
Дамиан
Раньше парня не волновало, насколько аморальные поступки он совершал, но что-то щелкнуло в тот момент, когда Веласкес воочию стала свидетелем насилия от его рук.
Она не должна была этого видеть.Бланко не хотел,чтобы она это видела. Впервые в жизни. Почему – сам не понимал.
Можно было спустить все на Мануэля с его идиотизмом. Вломившись на следующий день к другу в дом, нарушив негласную традицию, при которой это обычно делал Кастильо, наемник сначала вежливо попытался узнать о причине небывалого безрассудства – завести интрижку с подругой Селии. Затем, когда Бланко понял, что Мануэль еще не протрезвел, выплеснул в его лицо стакан с ледяной водой и задал вопрос по новой, выслушав перед этим порцию матерной брани.
– Что ты пытался доказать этим?
– Я хотел, чтобы ты наглядно увидел, в какую непроглядную жопу тебя затащит эта девчонка.
– И что ты предлагаешь?
– Произвол судьбы – штука интересная. Пусть жизнь Селии будет на ее совести. Ты не виноват, что в тот вечер она поперлась в кабинет старика Веласкеса.
И теперь наемника мучал только один вопрос: пустить ситуацию на самотек, как предлагал Мануэль, и оставить Селию без присмотра? Дать ополчившимся против Дамиана ублюдкам то, чего они хотели, и заново пройти девять кругов Ада?
– Если ступишь на эту тропу, то сойти с нее сможешь только после смерти, – низко умозаключал мужчина, наблюдая, как целился в подвешенную круглую мишень юноша. – Так выжми из этой чертовой жизни все, что сможешь. Даже если это приблизит тебя к гробу.
Три выстрела подряд рассекают воздух, попадая точно в намеченную цель.
Нет.
Он доведет начатое до конца, даже если Веласкес кровопролитные методы не приходились по нраву. Не отступая прежде во имя чего-либо, не отступит и сейчас.
Это не про Дамиана.
Бланко предупреждал, что не являлся героем. Порой в жизни наступали моменты, где добродетель бессильна, а вес имела лишь готовность стереть границы морали. Сейчас был именно тот самый период.
– … Никто не посмеет причинить тебе вред. Я завершу дело и исчезну из твоей жизни, как ты того хотела. Навсегда.
Раз
И перестать наконец отрицать возобновившееся биение сердца.
???????????????
Роза вновь докучала Веласкес, требуя подробностей, почему девушка уехала из клуба, не предупредив никого. Но теперь Селия и подавно не была настроена на разговоры по душам с подругой, испытывая неприязнь и желание поставить Гирадез на место.
– Почему ты не рассказала мне, чтоонбудет с нами? – прокрашивая ресницы тушью у зеркала, спросила Веласкес.
– Я просто подумала, что ты будешь не против познакомиться с ним поближе, – голос Розы был тихим, даже неуверенным, и Селии показалось, что подруга раскаивалась, пока собирала в шопер новые элементы декора в свою гончарную мастерскую. – Я не думала, что тебя это расстроит. Обычно ты поддерживала такие авантюры.
Рука Веласкес дрогнула, и кисточка соскользнула, ткнувшись в глазное яблоко. Девушка зашипела и зажмурилась, пережидая, когда утихнет неприятное ощущение.
– Знаешь, Роз, – попыталась разлепить глаз Селия, вытирая кончиком пальца проступившую слезу из-за раздраженной слизистой. – Не одна я изменилась. Ты тоже меняешься. Становишься более бестактной, хотя я всегда относилась к тебе с пониманием и уважением, даже если некоторые твои поступки были на грани безумия.
Это был тот самый случай, когда чаша терпения переполнялась, и острые, не лишенные истины слова выливались наружу.
Гирадез взметнула хмурый взгляд к подруге и уже открыла рот, чтобы возразить, но осознав, что та была права, смягчилась, поджав губы.
– Извини, – выдохнула девушка, вернувшись к сборам. – После бывшего я и правда сама не своя. Не могу пока взять себя в руки.
На Розе расставание отразилось несколько иным образом, нежели на Веласкес. Если первая не умела мириться с одиночеством и заводила общение то с одним парнем, то с другим, чтобы подсознательно доказать себе, что с ней все в порядке, то Селия наоборот считала время без отношений тем самым периодом, когда можно все переварить, переболеть, полюбить себя и двигаться дальше. Но каждый справлялся по-своему, и именно поэтому Веласкес никогда не осуждала подругу: если ей так было проще, то пусть.
– Это не должно оправдывать твое неуважение по отношению к другим людям, – продолжала между тем Веласкес, очерчивая контур губ карандашом цвета кофе с молоком. – Ты хотела, чтобы я была откровенной, тогда я буду откровенной.
На этих словах Селия повернулась к Гирадез и, закрыв карандаш колпачком, отбросила его на тумбу.
– Я устала от всего этого дерьма и не хочу снова выяснять отношения. Поэтому давай просто закончим разговор и будем относиться друг к другу более бережливо. Мы обе достаточно пережили. Нечего травмировать друг друга еще больше.