Наемник
Шрифт:
– Уже в больнице, после операции, – посмотрела на нее мокрыми глазами Гончарова, – мне сказали: жить будешь. Женщиной будешь. А матерью… – Обхватив громко плачущую подругу, Мария безутешно, по-бабьи, зарыдала. И сквозь громкий плач обеих, с болью, как безжалостный приговор, прозвучал ее голос: – Никогда!
– Найдите Серова и парня этого, Варанкина, где угодно! – не терпящим возражения тоном, отрывисто приказал Барон. – Зайдите к администраторше, Зинке. Может, она чего подскажет. Потрясите дежурных по этажу! Как выглядели, во что одеты. Может, кто из баб этого Серова у себя в постели греет.
– Если найдем, чего с ними делать-то? – перекатывая во рту жевательную резинку, лениво спросил мускулистый парень среднего роста.
– Найдете без если! – злобно рявкнул бородач. – Как возьмете, к Манекенщице на хату. Да хватит тебе чавкать! – заорал он на парня.
– Не знаю как, но именно Егору удалось прекратить дело. Меня освободили за отсутствием доказательств состава преступления. Даже не извинились, – криво улыбнулась Мария. – Представь, каково мне было? Тебе написать, – она поморщилась, – не то, чтобы не хотела. Просто не думала об этом. А с Лапой, с Лапиным, – поправилась Маркиза, – я месяца за два до ареста познакомилась. Врать не буду, нравился мне, – Гончарова, вздохнув, замолчала. Затем, взглянув на притихшую подругу, продолжила: – Егор освободил меня. И именно он дал то, что тогда было просто необходимо. Спокойствие, защиту, нежность, ласку, а главное – понимание. Но в то же время он взводил меня, как курок револьвера. Я это позже поняла. Тогда же для этого много не требовалось. Я готова была на что угодно. Я знала, что не была преступницей! Не воровала наркотики! – Голос Марии сорвался на громкий крик. – Не воровала! Не воровала, – еле слышно добавила она. – За что меня посадили? За что убили моего неродившегося ребенка? За что? Почему у меня отняли право быть матерью? Почему? – снова закричала Гончарова. Затем вдруг визгливо, неприятно рассмеялась. – Егор сделал меня Маркизой, – резко оборвав смех, сказала она. – И очень скоро я поняла: чтобы с тобой считались, уважали, нужны ум и сила! Ни в том, ни в другом недостатка я не испытывала. К тому же – злость, всепоглощающая ярость против тех, кто убил во мне мать! Убил моего не увидевшего свет ребенка! Именно поэтому очень скоро получилось так, что лидером стала я. А утвердила это очень просто, – лицо Марии приняло злое, жесткое выражение. Она усмехнулась и совершенно спокойно продолжила: – Я нашла и убила контролершу, которая ударила меня дубинкой тогда, в камере…
– Убила?! – поразилась Надежда.
– Да, – странная улыбка снова появилась на красивых губах Гончаровой. – Ее привезли сюда, и мы дрались. Она и я. Она знала, зачем ее привезли, и дралась яростно. Потому что защищала свою жизнь. Но я убила ее! Задушила вот этими руками, – Мария, подняв руки, пошевелила сильными пальцами, которые не раз помогали людям, а многим спасли жизнь. Именно это почувствовала Соколова.
– Ты врешь! – отчаянно выкрикнула она. – Я не верю тебе!
– Зачем мне врать? – спокойно спросила Мария. – Я говорю правду. И знаешь, – она внимательно посмотрела на взволнованную подругу, – я сразу успокоилась. Как после удачной операции, в благополучный исход которой никто не верил.
– Убила человека и успокоилась?! – широко распахнулись серые глаза Соколовой.
– Ты забыла Афган, – напомнила ей Мария. – Помнишь, как…
– Там была война! – закричала Надя. – А здесь…
– Не наша война! – резко перебила ее Маркиза. – Мы воевали в чужой стране! Нас никто туда не звал. Вспомни, как относились к нам те, за кого погибали наши ребята! А здесь, в этом бою со здоровенной надзирательницей, я мстила за убийство моего ребенка, которому она не дала появиться на свет! Неужели это трудно понять? А вот ты, – Мария изучающе вгляделась в лицо Соколовой. – Если что-то произойдет с Алешкой? Что…
– Нет! – прервал ее отчаянный крик. Подскочив, Надя ладонью закрыла рот Марии.
– Нет!
– Ты не ответила, – мягко отвела ее руку Мария.
– Я убью Андрея! – твердо заявила Соколова. – Убью любого, кто встанет между мной и сыном!
– И меня?
– Но ведь ты… Ты поможешь мне? – умоляя подругу и голосом и взглядом несмело спросила Надежда.
– Егор что-то знал. Но меня в это почему-то не посвятил. Здесь в мае из лагеря бежали трое заключенных. Солдаты их возле реки догнали. Одного убили, двое ушли. Да и вообще, здесь летом такое творится! В нашем районе, где мои люди золото моют, старателей никто не грабит, – засмеялась Маркиза. – Впрочем, тебе это неинтересно. Как говорится, это наши внутренние дела. А вот про чемодан этот не знает никто, и двух курьеров Любимова нет. Они договаривались с Егором о боевиках для сопровождения до Магадана, мало ли что может случиться. Но ни один из них на место встречи с боевиками не пришел. Директор клянется, что товар тем двоим отдали. А тут, как назло, человек, который относил чемодан, возвращаясь, попал под раненого медведя и сейчас в больнице. В очень тяжелом состоянии. Но чемодан этот где-то здесь, рядом! Я уверена в этом! – заявила Маркиза. – Это Колыма! Отсюда подобный груз так просто не вывезешь. Егор что-то знал про это, поэтому и поехал к Любимову. И именно из-за этого его и убили!
– Я слышала об этом, – тихо сказала Надежда. – Андрей поэтому и отправил меня сюда. А ребенка ты от Егора ждала? – спросила она и тут же пожалела о заданном вопросе. Мария порывисто отвернулась и снова всхлипнула.
– Маша, – обняла ее Соколова, – прости.
– Ничего, – сквозь слезы улыбнулась та и отрицательно покачала головой. – Нет. Ребенка я носила от другого. Которого я любила и который, я была уверена в этом, любил меня. А когда меня арестовали, он в общественные обвинители набивался.
– Гад! – высказала свое мнение о том человеке Надя.
– Ты, как всегда, права, – засмеялась Маркиза. Затем, посмотрев на подругу долгим, тепло-внимательным взглядом, серьезно проговорила:
– Этот чемодан разыскивают все, кто знает о его существовании. Я его тоже ищу. Но пока безуспешно. Не удается найти даже следов людей Любимова. А что касается тебя, – Мария вздохнула, – я дам тебе человека, который поможет во всем. Пока это все, что я смогу для тебя сделать.
– А если чемодан найдешь ты? – встревоженно спросила Соколова.
– Если он окажется у меня, я сделаю все, чтобы ты могла с ним уехать, – уклончиво ответила Гончарова.
Глава 71
– Вы куда собираетесь, юнкер? – развалившись в старом глубоком кресле перед не менее старым телевизором, поинтересовался Серов.
Дмитрий, расчесывая перед зеркалом жесткие волосы, заметно смутился.
– Да так, – неопределенно отозвался он.
– Да так, – смеясь, передразнил его Серов. – С полчаса оттирал джинсы, которые потом еще и утюжил. Теперь пытаешься пригладить свои космы. И все это «да так», – весело закончил он.
– Прошвырнусь по райцентру, – отложив расческу, Капрал повернулся к Серову.
– Интересно, где встреча? – негромко обратился Сергей сам к себе и, не раздумывая, ответил: – Разумеется, у кинотеатра. Ибо этот молодой человек ничего, кроме гостиницы и автовокзала, в райцентре Ягодное не знает. Назначать встречу у одного из названных мест прекрасной даме – просто верх неприличия. Так что, учитывая хорошее воспитание моего юного друга, ответ однозначен. Место свидания – кинотеатр.
– Вы про универмаг забыли, – улыбнувшись, подсказал парень.
– Кто же встречается у магазина, когда в двух шагах от него расположен кинотеатр? – расхохотался Серов. – Не заметить который ты просто не мог.
Отсмеявшись, уже серьезно, с ноткой мужского одобрения, заметил:
– Внешне она смотрится. Глаза хитрые, но красивые.
– Кто? – растерянно спросил Варанкин.
– Кто-кто, – по-стариковски проворчал Сергей. – Света, конечно! Если же ты предпочел кассира Нину, то, извините, молодой человек, это не свидание, а освоение профессии альфонса. Ибо Нина, как ни прекрасно она выглядит, старше тебя, по крайней мере, лет на десять.