Наездник Ветра
Шрифт:
Почесав увиденное парнями место, Хлеська прибавила:
– Плохо то, что Роксана часто приказывает пороть и своих девчонок. Одна из них – да вон та, Маришка, которая сейчас пьёт с ребятами, через день под розгами воет! Она Роксану не любит.
– Правильно делает.
– Этот самый Джафар, как видно, поклялся погубить грека, который плывёт на Русь, – внезапно вернулась Хлеська к прежнему разговору, – сплёл целый заговор!
– Хорошо бы князю об этом знать.
– Не суйся ты лучше в эти дела, а то нахлебаешься! У меня к тебе есть дело получше.
– Да, конечно.
– Хочешь узнать до конца всю тайну?
– Хочу.
– Я её открою тебе, но прежде скажи – точно ли ты знаешь, где одноглазый?
– Знаю.
– А как зовут его, знаешь?
– И это знаю. Трувор. Он прежде служил в киевской дружине.
Хлеська кивнула и продолжала, зорко следя за пьяницами у бочки:
– Вижу, не зря Равуловские ребята засуетились! Теперь ты должен поклясться, что половину денег ты отдашь мне. Может быть, ты сам найдёшь клад. Может быть, расскажешь об одноглазом Сновиду или Равулу. Как бы там ни было, половина денег – моя. Клянёшься?
– Ну, ладно, – сказал Рагдай, не очень-то понимая, какая будет заслуга Хлеськи во втором случае. Но она давно всё решила твёрдо.
– Так не пойдёт! Поклянись.
– Хорошо, Клянусь, – смирился Рагдай. Чтоб не отвлекаться на облака, которые легко могут утянуть мысли вслед за собой, он перевернулся и точно так же, как Хлеська, примял локтями листву.
– Ты, должно быть, слышал о том, что Игорь два раза ходил войной на Константинополь, – Начала Хлеська, грызя сухую травинку, – второй поход был удачным. Князь заграбастал огромную уйму золота – говорят, несколько возов, и где-то его запрятал. Через два года он был убит…
– Древляне убили его за жадность.
– Да, но сперва они его загнали в болото и предложили сдаться. С Игорем были, в числе других, Сновид и Трувор. Он им доверял больше, чем остальным. Предчувствуя свою гибель, князь подозвал Сновида и пошептался с ним, а затем, велев ему отойти, так же пошептался с Трувором. Лишь после этого сдался. Всех, кто с ним был, князь Мал велел отпустить, а самого Игоря – разорвать. Древляне пригнули одну к другой две берёзы, за ноги привязали Игоря к их верхушкам, и…
– Про это я знаю, – вновь перебил Рагдай, – ты лучше скажи, о чём он шептался тогда с Трувором и со Сновидом? О своём золоте?
– Да. Сновиду он назвал реку, возле которой зарыл сокровища, а Трувору растолковал, где именно их искать у этой реки. Получилось так, что только вдвоём Сновид и Трувор смогли бы добыть то золото, а поодиночке – никак.
– И какой резон во всём этом был?
– Игорь их заставил поклясться, что это золото они пустят на благо княжича Святослава. Как видно, князь рассудил, что если не оба, то хоть один останется верен клятве. Но, на беду, и тот и другой вдруг сошли с ума. Сновид стал волхвом, а Трувор исчез. Оказывается, он принял христианскую веру! Значит, плевать ему и на золото, и на княжича Святослава, который давно стал князем.
– Как ты узнала обо всём этом? – спросил Рагдай, также сунув в рот стебелёк. но только другой. Хлеська с важным видом надула губы и почесала ногтями левой ноги щиколотку правой.
– Я знаю много! А узнавать меня научил Равул.
Рагдай изумлённо выплюнул стебелёк.
– Равул? Неужто и ты с ним дружишь?
– Он мне не друг. Он…
– Тысяцкие едут! – крикнул дозорный отрок с высокой теремной башни. Маришка, не допив брагу, бросила ковш на траву и помчалась в терем. Лешко и его приятели с ещё большею торопливостью устремились к воротам и распахнули их настежь. Во двор влетели три всадника. Это были всё те же Лидул, Икмор и кто-то светловолосый, высокий.
– Хлеська, а кто вон тот, на сером коне? – спросил про него Рагдай.
– Тысяцкий Сфенкал, – отозвалась Хлеська, болтая ножками, – он вёл конницу на хазар. И он опрокинул их в тот момент, когда Святослав отчаялся победить.
Тысяцкие спешились посреди двора.
– Ну что, они опять брешутся? – обратился Лидул с вопросом к Лешку.
– Да, кажется, – бросил тот вполне безразлично. Икмор, Лидул и Сфенкал устремились в терем. Хлеська вдруг поднялась и стала отряхивать свой кафтан от листьев и муравьёв, которые поселились в них.
– Мне пора, – сказала она.
– Куда?
– К себе, на Подолие.
– А старик?
– Я его возьму.
С этими словами Хлеська, сверкая пятками, побежала к задним дверям. Рагдай остался один среди груш и яблонь. Его клонило ко сну. И он уже спал, уютно расположившись в куче листвы, когда Вирадат и Хлеська вышли из терема. Лешко сам открыл им ворота.
Князь одевался. Роксана, лёжа ничком на смятой постели и обхватив руками подушку, внимательно наблюдала за ним. Когда он, одёрнув рубаху, присел на угол кровати, голая египтянка снова заговорила:
– Джафар меня ненавидит. И есть за что. Я ведь не хочу, чтоб ты шёл войной на Константинополь. А он, Джафар, об этом мечтает! Султан Дамаска озолотит его, если он добьётся этой войны. Очень уж она нужна мусульманам! Никифор Фока теснит их сильно.
– Уймись, – зевая, проговорил Святослав, – без тебя всё знаю.
– Ещё я стою поперёк дороги болгарам, – не унималась Роксана, – они хотят, чтоб ты воевал с ромеями, а не с ними. Как будто я мечтаю о том, чтоб ты воевал с болгарами! Что за вздор? Я просто хочу, чтоб ты вообще не думал о войнах. Ни о каких. Но если без них нельзя и ты размышляешь, куда пойти тебе – на Босфор или на Дунай, иди на Дунай. Там будет тебе полегче.
– Ты любишь греков!
– Не более, чем болгар. Болгары – точно такие же христиане.
– Ты любишь греков, – зевая, повторил князь.
– Ну всё, Святослав, довольно! Делай, как знаешь. Я бы хотела завтра поехать на богомолье.
– Опять? Куда?
– В монастырь на Лыбеди.
– Что-то ты зачастила в тот монастырь.
– Но ведь других нет!
– Молиться можно и в церкви возле Почайны.
– Видишь ли, князь, Иисус Христос говорил: «Где двое или трое соберутся во Имя Моё, там и Я посреди них!»