Нагадали мне суженого
Шрифт:
– Накануне отменилась свадьба, – сказал Арсений. – Что-то там у них не срослось. И Сильвестр остался без заработка.
– Ну, так он мог с горя бухнуть!
Вот как с такой фамилией не пить? Сильвестр так и говорит: разве у меня был другой путь в искусстве?
– Тоже не срослось. Жена говорит, что он весь вечер чинил в гараже машину. Я ее первым делом допросил, Дарью.
Сильвестр Буханкин женат на самой красивой в нашем городе и его окрестностях женщине. Эту захватывающую любовную историю я вам тоже как-нибудь расскажу. Я не удивляюсь, что Арсений первым делом полетел
– Ладно, оставим пока Буханкина в покое. Еще кто?
– Когда делегация двинулась к выходу, в краеведческий музей в полном составе прибыл литкружок. Отчего, по словам смотрительницы, в дверях образовалась толчея. Она даже побежала за валерьянкой для директрисы. Лебёдушкин пропустил Ангелину Степановну, но категорически отказался посторониться, когда за ней потянулся досуг в лице зеленых с похмелья дам. Одна из них затеяла склоку и назвала Лебёдушкина трамвайным хамом. На что Терентий Ильич заявил, что, во-первых, он поэт, а не хам, а во-вторых, в городе нет трамваев. Так и сказал: нет и не будет. И добавил: надо меньше пить, а не то и НЛО померещится.
– Его за это на клочки не порвали? – невольно улыбнулась я.
Дамы из культуры и досуга за словом в карман не лезут, это их профессия. Но и Лебёдушкин профессиональный литератор, он даже член Союза писателей. Я представляю, что там было!
– Они бы подрались, но Колено был в гипсе. Ты же знаешь.
Еще бы я не знала эту историю! Как местный прозаик Колено повредил колено! Это же я ему напророчила! Сказала, что человек с такой фамилией рано или поздно останется без ноги. Его даже оперировали!
– Так он все еще в гипсе? – уныло поинтересовалась я. Колено пообещал меня убить, если ему и в самом деле оттяпают ногу.
– Мало того, он на костылях. И приперся в музей вместе со всеми!
– Как он мог остаться в стороне? – Я невольно улыбнулась.
Наш литкружок славится своей сплоченностью и целеустремленностью. У них свое помещение, правда, очень скромное, своя газета с мизерным тиражом, но все же и свои заморочки. Это коллектив единомышленников, сплотившихся вокруг члена Союза писателей Терентия Лебёдушкина, и они тоже смертельно обижены на Народный театр в лице Станиславского. По их мнению, судьба нашего города должна быть литературной, а не театральной. Но она, судьба, распорядилась иначе.
– Короче, в результате заварушки Колено получил по костылям и рухнул к ногам Ангелины Степановны. Тут все поняли, что погорячились, и стали мириться, – продолжал докладывать Арсений.
– Давно пора, что им делить? И те и другие аутсайдеры. Я слышала, что новую премьеру опять будет предварять выступление Народного хора, а не литературные чтения. Капка мне сказала. А банкет будет вести тамада из Москвы, который приедет вместе с драматургом, какой-то столичной штучкой. Досуг даже не пригласили. Кроме Буханкина, который будет аккомпанировать хору. Но Буханкин вне игры. Он хватается за все, даже хореографический
– Итак, что мы имеем? – принялся загибать пальцы Арсений. – У нас трое крепких подозреваемых. Станиславский, Буханкин и Лебёдушкин. Театр, музыка и литература. Ни у кого из них нет алиби, я проверил. Режиссер, по словам его супруги, был на репетиции, которой на самом деле не было, баянист, по словам его супруги, находился в гараже, где чинил машину, которой тоже там не наблюдалось, а поэт, по словам его свиты, творил у себя на даче.
– Которой тоже нет? – невольно улыбнулась я.
– Почему же? Дача у Лебёдушкина имеется. Но, по словам жены его соседа, Терентий Ильич там так и не появился.
– А при чем здесь жена соседа?
– Э-э-э… – замялся Арсений. – Этот вопрос я еще не выяснял. Вопрос тонкий, деликатный, потому что сосед Лебёдушкина – бывший чемпион области по боксу. Полутяж. То есть был полутяж, а сейчас, сама понимаешь, перешел в другую весовую категорию. И хотя он здорово располнел, навыки остались. Я побоялся при нем копать. Но, судя по всему, дама в курсе всех событий, которые происходят в жизни Лебёдушкина.
– Она случайно не член литкружка?
– Не член. Ни стихов, ни прозы не пишет. Но она очень хороша собой.
– Принимается. И где же они все были? Станиславский, Буханкин и Лебёдушкин? Соображали на троих? Верится с трудом, они друг друга на дух не переносят. Буханкин ревнивец, он запретил Даше и близко к зданию театра подходить, хотя Александр Николаевич зазывал ее туда неоднократно, а Лебёдушкин скорее даст себе пишущую руку оттяпать, чем сядет со Станиславским за один стол. По его мнению, Александр Николаевич украл его славу. Это он, Лебёдушкин, должен стоять на пьедестале в центре города, а никак не Шекспир. Они не могли быть вместе, значит, бродили где-то по отдельности. Не исключено, что на горе, где разваливается бывший мужской монастырь. Так кто из них заглянул на огонек к московскому художнику? Мельпомена, Терпсихора или Эрато?
– Как-как? – уставился на меня Арсений.
– Музы, – пояснила я. – Мельпомена – муза, покровительница трагедии, Терпсихора – танца, а Эрато – любовной лирики.
– А какую музу они грохнули? – поинтересовался любознательный Арсений.
– Видишь ли, древние греки не считали скульптуру и живопись искусством. Они убили прозу жизни, наши музы. Ремесло. Вместе или одна из них. Убили ремесленника Зиму, осмелившегося воспеть связку ржавых ключей. Только кто именно счел оскорбление смертельным?
– А вот это вопрос, который нам с тобой и предстоит выяснить. Ты меня просила – я сделал. – Голос Арсения сделался тверд. – Скажи же мне теперь, Анфиса, кто из троих убийца? Дар к тебе вернулся, я сам слышал, как ты напророчила официантке письмо из дома с неприятными известиями.
– Не из дома, – попыталась отмазаться я. – Из официального учреждения. Возможно, из отдела миграции или налоговая.
– Ой, не темни, – погрозил мне пальцем Сеня. – Скажи честно, кого ты покрываешь? Свою подругу?