Наги, значит Змей

Адский жнец

Йондайме Казекаге и его дети пытались сделать хоть что-то, но все было бесполезно. Ребенок замкнулся в себе, не подпуская к себе никого.

Тогда-то Казекаге пошел на хитрость, применив Хенге и приняв внешность аловолосой девушки, которая могла успокоить его сына.

Он поднялся на крышу и позвал:

– Гаара…

Ребенок дернулся, с неверием обернулся и замер, глядя на девушку. В его бирюзовых глазах заблестело неверие, счастье и… слезы?

Но после он прищурился и его взгляд потух. Его отец понял, что его раскрыли, поэтому он развеял технику. Кажется,

он окончательно подорвал доверие своего младшего сына.

– Гаара, – вновь позвал мужчину сына, но тот дернул плечом, мол, уходи. – Ты же понимаешь, что эта женщина сбежала. Сбежала вместе с отступниками. Она из другого селения и отступница. Ты не должен страдать по ней.

Ребенок дернулся. Встав, он медленно повернулся к взрослому мужчине и та-а-ак на него посмотрел, словно это Раса здесь был маленьким мальчиком, который ничего в этой жизни не понимает.

– Может, она из другого селения, может, она отступница, – медленно и тихо произнес Гаара, глядя в карие глаза родителя, – но она была первой после мамы и дяди, кто обнял меня просто так. Просто потому, что я… ребенок. Она сказала, что я ребенок, а не монстр и не демон.

POV Наги

В Коноху я вернулась не сразу. После того, как я едва не умерла, Курама сопротивлялся всеми правдами и неправдами. Он не хотел отпускать меня туда.

– Но, Ку, я уже в порядке, – в очередной раз твердила я, задрав футболку вверх, чтобы показать абсолютно целый живот. – Смотри, у меня даже шрама не осталось!

Лис на это ничего не ответил, а просто подошел ко мне и резко опустил вниз край футболки.

– Я сказал, нет. Ты не вернешься в эту треклятую деревню.

Надувшись, я резко повернулась к нему спиной, смахнула появившиеся слезы и убежала в лес, что был недалеко от пещеры отступников. Мы все еще находились у них, да эти двое и не возражали.

За спиной я слышала крики Курамы, но не желала отвечать. Зачем он кричит, если может запросто меня найти с помощью сенсора или нашей связи?

Я остановилась у ручья и просто смотрела на поверхность воды, стараясь проглотить непрошенные, гневные, слезы. Глупый Лис!

Когда за спиной зашуршали камни, я всхлипнула и обняла себя за плечи, стараясь не показывать дрожь.

– Наги, ну прости, – услышала я раскаивающийся голос Лиса, но не отреагировала. Потом он положил ладони мне на плечи и обнял со спины, прижимая к своей груди. Я начала вырываться, но он не обратил на это внимания. – Ну, не злись, маленькая моя. Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Как твой муж я обязан защищать тебя и заботиться о том, чтобы никто не смог обидеть тебя.

– Ты же понимаешь, что я все равно буду упорствовать, – произнесла я, отчего руки Курамы напряглись. Да и мне не понравилось, что голос дрожал. – Ты как никто другой знаешь мой упертый характер. Если я чего-то хочу, то не остановлюсь, пока не достигну желаемого.

– В том-то и дело, – выдохнул мне Лис в самое ухо, опалив кожу горячим дыханием. После он обхватил губами мочку уха, – что знаю я тебя, пожалуй, слишком хорошо. Ладно, пойдем мы в Коноху, – сдался он, разворачивая меня

к себе лицом и кладя руку на спину. Пальцами другой руки он подцепил меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Так что, я прощен?

– Глупый Лис, как же я тебя порой ненави…

Меня заткнули поцелуем. Вот так просто? Ну, разумеется, нет! Я еще пыталась что-то промычать в поцелуй, но после сдалась и начала отвечать, что подстегнуло Лиса к действиям.

Путь до Конохи прошел в тишине. Да и шли мы пешком. Держась за руки. На пальцах у обоих были обручальные кольца. Я же не скрывала еще и иероглифы на ключицах – символ того, что Рикудо одобрил наш союз. Остальные вряд ли поймут, что это, но мы с Курамой знаем. От этого знания нам приятно, ведь мы принадлежим друг другу. А раз уже все решено, так к чему что-то скрывать?

По прибытии мы явились к Хокаге. Намикадзе сдержался и не кинулся обнимать меня, так как предупреждающий взгляд Курамы не остался без внимания. Нехотя, но Хокаге выдал мне отдельную квартиру.

Клонов я отправила собирать мои вещи, а сама с Курамой пошла, смотреть квартиру. Квартира меня не разочаровала. Разве что цвет обоев в спальне и на кухне.

– Когда все это уляжется, – произнесла я, обнимая Кураму за талию и прижимаясь щекой к его груди, – устрою ремонт. Меня не устраивают эти цвета.

– Как пожелаешь, – улыбнулся Курама, крепче прижимая меня к себе.

То, что он улыбается, я поняла по его голосу. Не сдержавшись, я тоже улыбнулась, потерлась лицом о его грудь, вдыхая его запах.

До вечера мы занимались… ничегонеделаньем. Просто лежали на кровати в обнимку и разговаривали буквально обо всем.

Почувствовав, что хочу кушать, я пыталась встать, но меня притянули обратно, и я с визгом упала на грудь Курамы под его мягкий смех.

– И куда же собралась моя девочка? – улыбнулся Лис, а его руки сомкнулись на моей спине.

– Твоя девочка хочет кушать, – фыркнула я, завозившись, а после вскинула голову на ехидно улыбающегося Кураму, – и если ты меня сейчас же не отпустишь, я тебя укушу.

– Да ты что? – удивленно поднял брови Лис, а после нежно улыбнулся. – Милая, это скорее я тебя укушу.

– Пусть у тебя и есть клыки, это еще ничего не значит, – насупилась я, надув щеки, но этим только насмешила его. – Вот чего ты смеешься?

– Прости, малыш, но ты сейчас так умильно выглядела, словно маленький ребенок, которого обидели, не купив ему засахаренные яблоки, – фыркнул Лис, отчего я прищурилась и посмотрела на него очень нехорошим взглядом.

– Значит, я ребенок для тебя, да? – прищурилась я, отчего смех тут же утих, а в красных глазах, появились настороженность и обеспокоенность. – Значит, я тебя смешу. Так, да?!!

– Наги, успокойся, – серьезно произнес Курама, почувствовав, что запахло жаренным. – Я не хотел тебя обидеть. Давай лучше приготовим ужин, поедим и ляжем спать, ладно? Все же последствия твоего восстановления…

Поняв, что сболтнул лишнего, Лис замолчал, но было поздно. Уже в моих глазах появились настороженность и обеспокоенность.