Наглая морда
Шрифт:
– Да убирайтесь вы уже, несносный ковбой… Вы мне смертельно надоели.
– И вам хорошего дня, мадам! Сегодня чудесная погода для похорон…
Глава третья
Мадам Малосельскую я бы не взял в жены. Почему? – очень просто. Не из-за фамилии. Она не умеет жарить рыбу. У меня на это нюх. Умение жарить рыбу на кухне – главное при выборе спутницы жизни для кота. Провести вечер-другой можно, не спорю, а вот доверить ей ежедневное меню… Нет, ни за что, даже не пытайтесь уговорить. Правильно пожарить рыбу – целое искусство. Сколько разводов я знаю, из-за этого, казалось бы, пустяка приключилось. А все почему? – мама вовремя не научила доченьку, пустила уроки кулинарии на самотек. Между тем, вкуснее жареной рыбы нет ничего на свете. Я бы даже сказал, что путь к сердцу кота – через его желудок. В отличие от макарон по-флотски, приготовить рыбу можно десятками различных способов. Возьмем, к примеру, речного судака. Обыкновенного судака, который обитает под каждой корягой.
Но я, кажется, отвлекся или увлекся. Вы, безусловно, слышали об искусстве ничегонеделания? Ясное дело, что нет. Тогда я вам расскажу. Теоретически я бы тоже хотел овладеть этим искусством, которое свило себе уютное гнездышко в Нидерландах, в Голландии, если кому так понятнее будет. И, представьте себе, эта страна – самая счастливая страна изо всех, какие я знаю на глобусе. Почему? Благодаря Niksen, искусству ничего не делать. Нет, кое-что все же делать надо, но особенно не утруждая себя. И тогда вы будете по гроб своих дней счастливы до невозможности. «Секрет счастья» так глубоко засел в генах голландцев, что оказался каждому по силам с первого дня рождения. А в чем, собственно, секрет? Он довольно прост: вам не нужно покупать ничего лишнего, не надо делать ремонт в доме, менять по сезону колеса на машине, а также обувь и верхнюю одежду (мыться и стричься все-таки иногда придется!). Что важно: не нужно ограничивать себя в еде и питье. Словом, всё, что от вас требуется, – это по возможности меньше суетиться и ничего не делать! Там, в Нидерландах, и детей учат ничего не делать. Ага. И они вырастают совершенно счастливыми людьми. Много гуляют на свежем воздухе, путешествуют по Южной Америке, сидят за кружкой пива в баре, что-то там обсуждают в своем кругу, даже с родителями не спорят. Как свободные люди! Образцово-замечательная страна. Чтоб я так в ней жил! Но не получится, поскольку мой бизнес на Огненной Земле требует контроля и личного присутствия, а здешнему питерскому начальству нужно позарез раскрыть преступление и обязательно в рекордно короткие сроки, будь оно неладно. Прощайте, Нидерланды, где я не буду никогда… И Огненная Земля тоже под большим вопросом. Как там поживает моя Мириам, – моя, понятно, в переносном смысле, даром, что она барышня из Моссада, – которую я оставил присматривать за отелем? Не видать мне в ближайшее время жирной пятнистой восьмикилограммовой форели, как своих ушей. Жаль, это меня так успокаивало! Я люблю стоять на берегу и смотреть на течение реки, ее перекаты, стремнину, заводи. Слышать плеск волны, ощущать на лице свежий ветерок. А аромат, запах речной воды – он ни с чем не сравним. Видимо, я с детства впитал эту привязанность к реке, потому что жил когда-то на берегу Невы. На рыбалке мне не важен улов, результат, – важен процесс, времяпрепровождение, созерцание. В этом я абсолютно солидарен с Конфуцием. Я не рыбу люблю, а рыбалку. Такое может быть? – еще как может!
Знаете ли вы, что рыба бывает разная, совсем как люди: тупая, умная, несъедобная и опасная? Но только опытному рыбаку и детективу дано понять разницу между первым, вторым, третьим и четвертым. Ничего не поделаешь, этому не научишь: все должно быть заложено в генах. Кем? Это большой вопрос. Родителями – или небесами? Ну, я думаю, и немножко еще все зависит от наших решений, которые мы принимаем в жизни. Ведь жизнь – это выбор между тем или другим, а может быть, и третьим. Выбор решений, выбор реакций, выбор маршрутов. Выбор курса. Выбор людей, наконец, с которыми идти по жизни. И выбор ответственности за свои решения, за свой выбор. Жестоко, скажете вы? – конечно, жестоко. Жизнь вообще штука крайне серьезная, капризная, вероломная и короткая. Постоянно приходится быть начеку, успокаиваться и останавливаться нельзя. Разве что во сне. Сон для того и дан человеку, чтобы расслабиться физически и духовно от тягот жизни.
Вы не замечали, что чем старше, тем меньше хочется жить? Усталость от жизни – это как, вообще, нормально? Нет? Тогда вы еще молоды, и потому жизнь кажется вам медом. Но это пройдет со временем. Обязательно пройдет, уверяю вас. Не очень весело, правда? Но что делать, мы все здесь гости, пришельцы. Проходимцы, как я называю жителей Земли, путешествуем из одного космоса – в другой. Из одного перевоплощения – в другое. Так и живем: Фигаро здесь, Фигаро там или сям. Смерть – это тоже жизнь, только в другом месте. В каком – никто не знает. Где-то далеко-далеко, но где конкретно, хотелось бы знать еще при жизни. Немного успокаивает то, что материя не исчезает, она только меняет форму и содержание. Так задумано кем-то, нам неизвестным, вроде черного магического квадрата. Это также нельзя исключить, поскольку мы слишком мало знаем не только об окружающем нас мире, но и о себе. И никогда, кстати, так и не узнаем. Хороши мы были бы, если бы сами выбирали себе судьбу, а? И знали бы наперед, что с нами случится. Это вздор, что человек, мол, хозяин своей судьбы. Ничего подобного. Нигде и никогда! Боюсь, что даже те, кто дергает нас за ниточки – из глубин космоса – не очень себе представляют последствия своих решений и действий. Ровно так же было бы ошибкой считать, что мы предоставлены самим себе по принципу: что хочу, то и ворочу, исключая, конечно, президентов, олигархов, королей, шейхов и Джеймса Бонда.
Что же получается? Получается полнейшая анархия, она же мать порядка. То есть, беспорядок и хаос – это и есть Вселенная, а Земля – родина протуберанцев? Почему нет?.. «Пусть расцветают сто цветов – пусть соперничают сто школ», но победит сильнейший, – это и есть закон джунглей: кто не охотник, тот добыча. Разве мы не живем в человеческом муравейнике, в человеческих джунглях? А если взять в масштабах Млечного Пути? Черные дыры поглощают все, что мимо движется, на лету проглатывают метеориты и закусывают зазевавшейся кометой. Каждое мгновение кто-то кого-то испепеляет или взрывает. Кто-то распространяет впереди и вслед за собой жесткое, смертельно опасное рентгеновское излучение. Красные молодцеватые гиганты прислуживают белым невзрачным карликам. Старые плешивые астероиды ухаживают за молоденькими хорошенькими туманностями. Кругом все забито межзвездной пылью, не продохнуть. Пульсары, блазары и галактики, а также обломки непонятно чего, плавают, как… известная субстанция в проруби. Есть все, как в Греции. Или в американском супермаркете Costco. Жуть просто. Но что важно помнить: из этого ада нам нипочем не выбраться. Как говорится, оставь надежду всяк сюда входящий и выходящий. Поэтому, что? – живи, пока жив, пока тебе дозволено жить. И благодари Небеса за каждый подаренный тебе день. Бей поклоны утром и вечером. Авось, наверху заметят, услышат. Хотя вряд ли. Нас много, ой, как много, а Он один. И ведь можно Его понять: на каждый чих не наздравствуешься, да и не обязан. А кто мы, тело наше? То-то и оно: сообщество молекул с ограниченной ответственностью, не знамо почему и как собравшихся в кучу элементарных частиц, которые и в микроскоп не всякий разглядишь. Шабаш пузатой мелочи, как сказал герой одного фильма, который я смотрел в детстве: кварки, мезоны, адроны, барионы, нуклоны… Утром пришвартовались – вечером разбежались. И это жизнь, по-вашему?
С этими невеселыми мыслями я выбрался из подземки и нетвердыми шагами направился вдоль да по Кронверкскому, пока на глаза не попался мой любимый ресторанчик. Перед этим звякнул начальству, доложил обстановку: так, мол, и так, в отказ мадам ушла, нарывается на допрос третьей степени и камеру одиночную с клопами и крысенышами. У начальства GPS в мобильнике, все видит: где я, с кем я, весь на виду. Ничего мне начальство не ответило, только бодрым голосом сказало: «Действуй, сынок!». А как действовать, не сказало. Догадайся, мол, сам. Сам напросился в гости к госпоже Малосельской, сам и соображай. Однако, война войной, а обед по расписанию.
Ресторан русской кухни «Уьянова уха» эконом-класса (правда, звучит, как в самолете?) внутри был отделан под деревенское бревно. Впечатляет, однако. Бесплатный Wi– Fi мне ни к чему, а вот от ушицы свежей я бы не отказался. Лосось приелся, от кальмаров изжога. Возьму-ка я к ушице еще миногу горячего копчения. Страсть, как люблю миногу. Еще с той поры, как бабушка нас ею потчевала, вареной, жареной и маринованной.
– Эй, братец, ты уж расстарайся, водочки хрустящей принеси для начала и салатик «Айсберг».
– Хрустящей, я не ослышался? А это что, извините-простите?
– А это, когда на зубах скрипит водочка, как речной песок, будто стакан граненый грызешь, ясно?
– Куда же яснее, добудем, непременно добудем, гость дорогой.
– А ушицу доставь непременно «Балтийскую». Лады? Миногу напоследок, на десерт подавай. Давненько я тут у вас не был…
Что вам сказать, если вы не пробовали «Балтийскую» под прохладную стопочку водочки, вы и не жили вовсе. Поверьте, обед мне удался на славу. Так бы и сидел за столиком, кабы не чертова эта служба. Надо вновь наведаться к госпоже Малосельской и выудить из нее признание, припугнуть, может, да и вспомнит что полезное для дела, станет сговорчивее, «расколется», на профессиональном жаргоне. Главное в ходе проведения следственных мероприятий – подход к человеку. Индивидуальный подход, основанный на лучших методиках господина Фрейда. Он был мастак влезать в сознание и подсознание преступников. Психотерапевт широкого профиля. Социопат, каких мало. Препарировал людей, как земноводных лягушек. Фу… Как не стыдно. А еще профессор.
Мне принять облик другого человека, трансформироваться, как это делают в кино трансформеры, пара пустяков. Впрочем, я это уже как-то говорил, а вы наверняка знаете, если читаете сочинения о попаданцах.
– Мадам, к вам старший следователь Следственного комитета по особо отважным делам пожаловали. Впускать?
– Зови, Марфуша. Официальный гость, он хуже татарина и проворнее навозной осенней мухи.
– Не извольте беспокоиться. Уже тут. Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног. Чацкий.
– Вы – тот самый Чацкий? Неужто от Грибоедова?
– Почему нет? Тот был из «Горя от ума», а я, как можете видеть, живой и здоровехонький перед вами.
– И вы по отважным делам специализируетесь?
– По особо важным, сударыня.
– И что же вас ко мне привело, что у нас случилось, особо отважный следователь Чацкий? Располагайтесь, прошу. Чай, кофе?
– Не откажусь. И вам советую. Кофе бодрит, а разговор у нас деликатный, требует напряжения ума. Три кусочка.
– Простите?