Наглый
Шрифт:
— Здравствуйте, Юлия Сергеевна. — Раздалось сзади нас, совсем близко. Максим. Умеет появится вовремя.
У меня ноги подкашиваются, и я, сбиваясь с шага, останавливаюсь, так же как и мое сердце — забившееся куда-то в пятки. Ругаюсь про себя, одними губами «твою мать!» и поворачиваюсь к парню. Проигнорировать ведь не получится. Надеюсь, он не слышал, что я говорила всего пару мгновений назад. Надеюсь. Очень.
— Здравствуй, Максим. — И снова это чувство неловкости и выпрыгивающего из груди сердца. И почему я так на него реагирую?
— А вы тут гуляете? — Он смотрит на меня каким-то нечитаемым взглядом, но мурашки от него бегут по всему телу.
— А мы тут по делам. Извини, Максим, очень спешим. — Мне хочется уйти. Исчезнуть. Скрыться. Все что угодно только подальше отсюда.
— Давайте, я вас провожу? Помогу пакеты донести. — И почему он не может просто уйти? Неужели у него нет других дел?
— Максим, нам еще нужно зайти в одно место. В общем, спасибо, что предложил помощь, но мы пошли. До свиданья. И не забудь, что на завтра нужно выучить слова и сделать перевод. — Я беру себя в руки и говорю строго, как если бы отчитывала его на уроке за провинность.
— Хорошо. Английский для меня самый важный предмет, вы же знаете. Я буду готов. До свиданья.
Он исчезает также внезапно, как и появился, а у меня до сих пор в груди замирает сердце и остро не хватает кислорода. Оглянувшись по сторонам и приложив руки к щекам, тихо сказала:
— Ну, ты видела, Тонь? Надеюсь, он ничего не слышал.
— Не хочу тебя расстраивать, но по-моему слышал и был этому очень рад. — Подруга говорит то, что я и сама знала, но все еще отказывалась в это верить.
— Блин, блин, блин! — Я в панике. — Что делать?
— Успокойся. Веди себя так, словно ничего не было. Ты отлично справляешься.
— Легко тебе говорить! А у меня сердце чуть в пятки не ушло, когда подумала, что он мог все слышать.
— Поехали ко мне? Вина попьем, посидим, поболтаем. — Предлагает Тоня, и я думаю, что это просто отличная идея. Соглашаюсь.
И мы через час уже сидели у Тони на кухне с бутылкой красного и фруктовой нарезкой. Сплетничали, много и громко смеялись. Я почувствовала, что меня отпустило. Ну что я такого ужасного сказала? Да, ровным счетом ничего!
Глава 3
Утро выдалось суетным. Вставать пришлось очень рано, потому что надо было еще заехать домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться к первому уроку. Жутко сонная я ехала в такси, пытаясь не уснуть и отчаянно завидуя Тоне, которая дрыхнет себе сейчас в теплой постельке и видит яркие сны.
— Какой идиот придумал учиться в субботу? — Я ворчу себе под нос, пока меняю блузку и юбку и на более свободный и менее официальный брючный костюм. С тоской думаю о кружке горячего кофе, но взгляда на часы достаточно, чтобы понять — нет времени. Совершенно.
Волосы привычным жестом собираю в узел на затылке, а в сумку укладываю большую «походную» косметичку и плойку. Беру с собой пакет, на дне которого в фирменной коробке покоятся новенькие туфли от Manolo Blahnik. Они достались мне с огромной скидкой (знакомая купила в Москве, но ни разу не одела), но все равно проделали дыру в моем бюджете размером с Эверест — обошедшиеся почти во всю зарплату за июль. Но они стоили каждой потраченной тысячи. Удобные, как тапочки из облаков и красивые, как мечта. Изящные лодочки на десятисантиметровой шпильке из черного атласа с веточкой из кристаллов, идущей сбоку. Они мне снились почти две недели, пока я их не купила. А посидеть на вынужденной диете месяц ради такой красоты было даже полезно — стройнее стала. В школу, конечно, такую обувь носить жалко, а вот в ресторане щеголять в самый раз. Вообще обувь мой фетиш, особенно люблю красивые туфли на шпильках. У меня их под каждую сумку и на любые случаи. Тоня иногда говорит, что я похожа на Кэрри Бредшоу своей одержимостью к красивой обуви.
Обуваю туфли на низком каблуке, осматриваю себя в зеркале и выхожу из квартиры.
Первый урок проходит в обычном режиме, второй же вообще пролетает неожиданно быстро. И только к четвертому уроку у меня начинают мелко дрожать руки, и пересыхает в горле, а по позвоночнику бегут противные мурашки. Сейчас по расписанию 11 «б». В голове снова всплывает вчерашний вечер и Максим… и почему я такая несдержанная? Порой мне хочется стукнуть саму себя, но… правду говорят «язык мой — враг мой». Это точно про меня.
Звонок на урок звенит оглушительно громко. В класс влетают опоздавшие, и я с облегчением замечаю, что Гордеева среди них нет. А потом сама себя одергиваю: «чего волнуешься, дура? Ты — взрослая женщина, а боишься мальчишки». И только я встаю со своего места, чтобы поприветствовать класс и начать урок, как дверь снова широко распахивается и на пороге оказывается Гордеев.
— Sorry, I`m late. May I come in? — Небрежно рукой откидывает непокорную темную прядь и смотрит своими невозможными наглыми синими глазами.
В эту самую секунду мне так и хочется его не пустить, просто чтобы не видеть весь урок, но я просто киваю и терпеливо жду, когда он сядет, прежде чем начать урок. После опроса приступаю к следующей теме — мы разбираем объемный текст — отрывок из "Ярмарки тщеславия" Теккерея. Возникает даже небольшой спор, что я всегда с радостью поощряю в детях — высказывание своего мнения. Класс разделился на две группы — те, кто за умную и такую же лживую Ребекку Шарп, любой ценой стремящейся в высшее общество, и те, кто за милую Эмилию.
Я стараюсь не смотреть в дальний угол, где за партой сидит Гордеев, словно его там и нет. Вот только точно знаю, что он здесь, буквально кожей чувствуя его присутствие. И, когда звенит звонок с урока, я с облегчением выдыхаю. Класс быстро пустеет, выпуская подростков на волю, только у моего стола вдруг останавливается кто-то. И я точно знаю, кто именно. Сижу, не поднимая глаз, собираю тетради, делая вид, что очень занята. Может он уйдет? Но парень стоит, явно не собираясь никуда уходить.