Наират-1. Смерть ничего не решает
Шрифт:
— Вижу-вижу тебя, ясноокий тегин. — Мужчина встал, показав весьма невысокий рост, и приложил кончики пальцев к стеклам. — И ту, что ты привел, тоже вижу. Наконец-то. Но это не главное, главное — что ее до самых глубин зрит Всевидящий.
Не выдержав тяжелого взгляда — чего раньше за ней точно не водилось — Элья отвела глаза и вперилась в резьбу опоры. Золотарница? Снова золотарница? Здесь?
— Ты, тегин, пойди обойди Понорок понорков раз девять, подумай о хорошем, покажись Оку. А мы пока потолкуем с крыланой.
— Хан-харус,
— Боишься ее языка, тегин? Зря. Не языка её бойся, а глаз. И сердца. — Харус моргнул, и Элья поняла, что на его веках просто-напросто вытатуированы еще одни глаза. Оттого и чувство, что смотрят на тебя неотрывно. — Хорошо, тегин, сейчас я с ней говорить не буду, но обещай мне, что по возвращении она проведет в беседах со мной не менее дня.
— Даю слово.
— Тогда можно и харусаров звать. День, как я и обещал, подходящий.
— Не надо, ясноокий, я ее сам спущу.
— Не пристало тегину…
— Я хочу.
— Ну раз так. — Хан-харус, главный харус замка замков толкнул массивную дверь, пропуская внутрь башни. Там оказалось неожиданно светло: Понорок был направлен точно на Око.
Кривые, покрытые сетью трещин стены пугали Элью вполне объяснимо. А вот колодец с каменным бортиком, и небольшая лебедка вызывали тревогу вовсе непонятную. Особенно странно это было потому, что Элья хоть и слабо, но чувствовала завихрения эмана. И отзываясь на них, побежали мурашки по коже, а спину задергало.
— Я не хочу, — прошептала она, когда Ырхыз подвел ее к краю.
— Молчи, глупая. Наговорилась уже сегодня. — Тегин натянул веревку и над краем повисла хитро сплетенная люлька с деревянным дном-седеньем. Приказал: — Садись.
— Комше, Всевид, комше, — запричитал хан-харус, внимательно наблюдая за происходящим. — Датемо на провиды тварицу неведому, но видому. Подо Чомым зоровищем датемо упред цу… девицу на смотровище твоим смотровятам, железым и зубатым, жарким и хладным, честным и черным. И будути твои знатовины обо цей девице полниться ото прозорых и ясных их росповедей. И будет се преду Чомом твоим, в Поноре твоем и се ты учомуешь Само.
Люлька качнулась над пропастью.
— Н-нет, — сдавленно захрипела Элья.
Но Ырхыз молча усадил ее, проверил все узлы, оттолкнул к центру.
— Побудешь там до следующего утра, а потом я тебя вытяну. Демоны не тронут, я верю.
Он верит? Он собирается скинуть ее в эту дыру непонятного происхождения?! И оставить болтаться до утра? Во исполнение очередного дикого обычая?! Да они все здесь ненормальные!
Элья хотела закричать, но не сумела и рта раскрыть. А тегин, заняв место у ворота, начал спуск. Над головой раздавался скрип, и утекали вниз слова харуса:
— Буде се неугодная — едаться смотровятами або служить смотровятам. Буде се ясновица бела и черна, буде служить Чому твоему Всевиду…
Голос
Он сумасшедший. И человек. Какое ему дело до склан? Голова болит — это от вчерашнего. И от звуков. Почему здесь столько звуков?
— Мама, мамочка…
Слезы, вода, детский голос, такой знакомый. У Эльи нет детей и уже не будет.
— Комше, Всевид, комше, — скользило с высоты по камням.
Камни, в них все дело, в глыбинах, подернутых слабой зеленью, которая светится. Они срастаются, сжирая тонкую прослойку строительного раствора, заменяя ее чем-то иным, чему нет имени и нет состояния. Еще не живое, но уже не мертвое, оно — плоть и сосуды, сердце, сокрытое глубоко внизу. Медленно, неторопливо раздувается, грозя лопнуть, и потом судорожно схлопывается каменными стенками, проталкивая вверх воздух… не воздух, но…
…но почему здесь?… глобальная конфигурация… особенности взаимодействия…
Выдохнуть. Это чужое, чуждое, нельзя допускать его в себя. А оно просачивается сквозь поры кожи, вызывая нестерпимый зуд, но стоит прикоснуться, и тот сменяется болью.
Кричать. Звуки гаснут, звуки спускаются вниз, где становятся частью… Чего?
…золотянка и целых три гнезда скальянышей. Какие вам еще нужны доказательства? Зародыш здесь…
…скачет всадник по степи да на коне костяном. Дует ветер в дудки ребер, стелется гривой по хребту, оседает на травах моровою язвой…
Ей просто плохо от вчерашнего намума, пройдет, нужно расслабиться и дышать, глубоко, чтобы…
…что бы там ни говорили, но вся эта затея опасна. Система идеальна в теории, но вы-то понимаете, что практика — дело иное. И я боюсь себе представить, во что все это выродится…
… изменили условия существования… объединение племен… Ылаш…
Это имя она слышала, это имя она знает. Элья уцепилась за него и еще — за веревку. Держаться, пусть сводит мышцы судорогой, разламывая тело, пусть уродует, сминает, лишь бы не стерло совсем.
До этого момента она не представляла себе, как важно оставаться собой.
— Элья, — сказала она вслух. — Меня зовут Элья.
— Ырхыз…
Его нет. Ничего нет. Руки и ноги свободны настолько, что забывают о существовании чего-то, кроме этой самой пустоты. Только сверху дыра, единственный ориентир, который не дает сойти с ума, держит, указывает… А куда?
…погасит прилив… направит агрессию в нужное русло… сконцентрировав давление в одной точке, позволит остальному…
…а если точка не выдержит давления? Вы задавали себе этот вопрос?