Наират-1. Смерть ничего не решает
Шрифт:
И, в пустоту шагнув,
Обрел бессмертие…
До чего нелепый, неправильный стих, но поди ж ты, выродился этаким последышем, которого только утопить, чтоб не позорил породу. Но жалко. А ну его, к утру или забудется, или ляжет еще одной, видимой лишь Турану, нитью в нершаханский узор.
Все равно не спится, и горло дерет, и ледяная, чуть прислащенная вином вода не утоляет жажду. За окном ночь. Лилово-дымчатая, прозрачная она позволяет разглядеть и двор, и хлев, и полдюжины людей, спешно исчезнувших во тьме. Туран даже позавидовал им, не обремененным
Но новый Карья уже знал, что поедет в Ханму, хотя прежний Туран еще не догадывался, что будет там делать.
А утром карета снова была на ходу.
Некоторое время дорога тянулась вдоль речного берега, порой подбираясь почти вплотную к воде. Тогда в окошко становились видны серый лед, черная полоса леса за ним и редкие дымы костров.
Туран вертел в голове давешний разговор, подбираясь то с одной стороны, то с другой, силясь понять верным ли было принятое решение. Но и получив очередное подтверждение, не успокаивался.
Ошибка. Он где-то совершил ошибку. Или вот-вот совершит. Но теперь ценой его провала будет даже не смерть, но нечто несоизмеримо большее.
Пушки… Пушки — это всегда война. И вовсе не та, овеянная пороховым дымом и оправданная высокой целью, что живет в балладах. Это все ложь.
Врут люди, в песнях ли, в стихах. И паршивее всего стало от мысли, что когда-то также самозабвенно в своих виршах обманывал себя и других он сам, Туран ДжуШен, ученик школы великого РуМаха. А лгал ли великий учитель?
Героев имена восславим же…
— Что-то ты совсем приуныл, друг мой. — Ирджин потянулся и, достав из-под скамьи сундучок, предложил. — Возможно, игра могла бы отвлечь?
Игра. Для них все происходящее — не более чем игра. И война, доведись ей случиться, тоже будет игрой. Любимой, более всего занимающей эту страну испокон веков.
А раз так, пусть наир убивают наир. Этот ответ, к которому Туран приходил снова и снова, уже не пугал жестокостью, но лишь приносил облегчение. Наират умрет. Кхарн будет жить.
И значит, все верно.
— Сыграем, — согласился Туран. — Правда, я кую тугие цепи в высоком бакани.
— Я тоже. — Ирджин поддержал шутку, разворачивая доску, которая с тихим щелчком вошла в пазы на лавках. Поверх легла разрисованная цветным орнаментом ткань, уже изрядно потраченная характерными дырочками, коробка с наборами фигур и колода карт. Довольно потертая, однако рисунки выполнены мастерски, впрочем, как и сами фигуры.
— Играем на Главный Замок?
— Да.
— Какой предпочитаешь шатер? — Кам извлек несколько фигурок, повторяющих друг друга в мельчайших деталях, вроде игл-креплений, орнамента на стенах и связок гербовых хвостов. Вот только цвет эмали, их покрывавшей, различался.
— Белый. Я как-то привык, знаешь ли. И у нас называется Город.
— Можно и белый,
— Черного.
— Специально усложняешь себе задачу? — В центр поля встал Черный Замок: четыре круглые башенки, бойницы и узорчатые решетки в распахнутых воротах.
Туран ничего не ответил, только повертел в руке собственный Шатер-Город. Фигурка, оказавшаяся увесистой, заняла место на белой клетке поля чуть ближе к левому краю. Игла вошла в доску легко, и эта мелочь, несущественная на первый взгляд, была хорошим предзнаменованием. Теперь следовало подумать, как расставить остальные. Впрочем, с этой задачей Туран справился быстро, привычно поставив Солдата перед воротами, Свиту позади, а Пушкаря с правой стороны Шатра.
— Ты смелый игрок, ставить Кама в позицию, столь ограниченную для действия, да еще и между красными, — прокомментировал Ирджин.
— У нас принято называть его Пушкарем.
— Любопытная разница. — Ирджин чуть помедлил, но все-таки выставил своего Кама за Свитой. — Полагаю, имеет смысл уточнить правила.
К удивлению, времени это заняло немного, и особых отличий, за исключением нескольких мелочей, вроде толкования третичных сочетаний карт и разночтений по Пушкарю-Каму, найти не удалось.
— Тем лучше, — заметил Ирджин, ловко смешивая карты. — Но все-таки позиция для Кама не слишком удачная. Ограниченная.
— Ну порой ограничения лишь кажутся таковыми, — ответил Туран, забирая первую раздачу. Что ж, возможно, дорога будет не такой и скучной. И от мыслей отвлечет.
Старый Всадник в паре с Дураком? И сугубо свитовые Обманщики в придачу. Неудобный расклад. Конник не любит шептунов, разве что Дикий. А так — болото, ни одного листа в цвет фигурам или под Хозяина, зато Ирджин, хитро усмехнувшись, продемонстрировал Чернозверя.
— Я начинаю?
— Удачи.
— И тебе. — Ирджин, вывел в Свиту Пластуна и сменил карту втемную. Какую именно? Чернозверя? Он ведь уже свое отработал… Или кам посчитал вперед и припас его для перевертыша? Хотя пока рано считать.
Игра в высокий бакани сложна. Тем и интересна.
Когда кучер стуком дал знак о том, что они приближаются к пункту назначения, Замок был почти захвачен Тураном. Ирджину перестало везти сразу после Чернозверя и приходилось строить всю игру из-под черного Хозяина, что изрядно трепало нервы обоим игрокам. И черная Злая мешала Всаднику, а хозяйский Бешеный Шад, прикрытый Жукарихой, вообще сводили на нет стандартные заходы.
Но даже это не спасет Ирджина. Еще одна сдача — и каму конец. У Замка слишком много Турановых Солдат и почти вся его Свита. Введено всё, в руке осталась единственная бесхозная карта.
Но Ирджин не стал прикупать. Поджав губы, он просто бросил Пластуна на Шада…
Резня. И даже Пушкари теперь бессильны. Вот так и ломается красивая и сильная комбинация.
— Ничья? — устало произнес кам, сбрасывая свои карты, и медленно потянулся к остальным, что лежали на столе рядом с фигурами.