Наивная плоть

Робертс Нора

– Может быть. Я боялась. Анджела это знала. И еще мне было стыдно. Это она тоже знала. Вначале она казалась такой сочувствующей. «Как тяжело тебе, наверное, пришлось, дорогуша! Молоденькая девушка, и вся ее жизнь под угрозой из-за одной малюсенькой ошибки. Как трудно, наверное, тебе было выбирать, но ты решила, что с приемными родителями твой ребенок будет более счастлив».

Досадуя на себя, Кейт быстро смахнула слезу.

– И ты понимаешь, это действительно было трудно, это было ужасно, а она мне сочувствовала, поэтому я сломалась. Тут-то я и попалась. Она вдруг вспомнила, что некоторым

голливудским шишкам не понравится, если они узнают про эту мою малюсенькую ошибку. О да, она-то понимает, она-то мне сочувствует. А вот станут ли они? Поймет ли публика, которая покупает билеты и уже успела увенчать меня короной доблестной принцессы?

– Кейт, тебе было семнадцать лет.

Очень медленно Кейт подняла голову и посмотрела Дине в глаза.

– Я была достаточно взрослой для того, чтобы иметь ребенка, или для того, чтобы от него отказаться. Значит, достаточно взрослой, чтобы за это расплачиваться. Надеюсь, что сейчас я уже достаточно сильна, чтобы справиться с последствиями. – Насупившись, Кейт опустила взгляд на стакан. Если она не справится, если ее раздавят и сожрут, это убьет ее. И Анджела это знала. – Несколько лет назад у меня не было этой силы. Вот так. Не думаю, что тогда я смогла бы пережить пышущие ненавистью письма, статьи в бульварных газетах, гадкие шутки. – Она опять улыбнулась, но Дина увидела, как больно ей. – Не могу сказать, что теперь жду всего этого с нетерпением. Но все дело в том, что полиция все равно найдет меня. Раньше или позже они откопают Бикера и все эти мерзкие папки Анджелы. Так что я собираюсь сама выбрать время и место, чтобы публично объявить о своей тайне. Мне хотелось бы сделать это на твоем шоу. Дина моргнула.

– Что-что?

– Я сказала, что хотела бы сделать это на твоем шоу.

– Почему?

– По двум причинам. Во-первых, только так я полностью расплачусь с Анджелой. Тебе это не нравится, – прошептала Кейт, заметив в глазах Дины неодобрение. – Вторая причина понравится тебе больше. Я верю тебе. В тебе есть и достоинство, и сострадание. Мне будет трудно, поэтому понадобится и то, и другое. Я боюсь. – Она поставила стакан на стол. – Ненавижу себя за это, но должна признаться: я потеряла ребенка из-за собственного честолюбия, – тихо произнесла Кейт и со злостью добавила:

– Но это уже произошло. Я не хочу теперь потерять то, что имею. То, ради чего я работала. Мертвая Анджела так же опасна для меня, как и живая. Но, по крайней мере, так я могу выбрать время и место. Я очень уважаю тебя. Всегда уважала. Мне придется рассказать о своей личной жизни, своих личных печалях. И хотелось бы разговаривать с человеком, которого я уважаю.

– Мы подправим свое расписание, – просто отозвалась Дина. – В понедельник утром хочешь?

Кейт на мгновение закрыла глаза, собирая в кулак все оставшиеся силы.

– Спасибо.

К тому времени, как они приехали домой, дождь со снегом уже перестал. На улице было холодно, влажно и мрачно. Низко нависли густые черные тучи. В одном из окон горел свет: уютное золотое пятно словно приветствовало их появление. Когда Финн засунул ключ в замочную скважину, залаял Кронкайт.

Это должно было быть возвращение домой. Но повсюду чувствовался свежий запах краски, напоминавший о недавних событиях.

Стены холла были закрыты тканью, и тявканье собаки гулко разносилось по пустым комнатам. Из них уже убрали разбитую посуду, поломанную мебель. Было такое ощущение, будто тебя приветствует смертельно больной друг.

– Еще не поздно поехать в отель. Дина покачала головой.

– Нет, это тоже попытка спрятаться, только другим способом. Я все равно чувствую себя виноватой во всем этом.

– Тогда поработай над собой.

Дина не могла не услышать раздражения в его голосе. Она Остановилась, чтобы приласкать собачку, пока Финн снимал пальто.

– Это были твои вещи. Финн.

– Вещи. – Он бросил пальто на вешалку. В зеркале Финн увидел отражение ее головы, наклонившейся к Кронкайту. – Только вещи, Дина. Они были застрахованы, их можно заменить новыми.

Она осталась на месте, только подняла голову. Ее глаза казались расширенными и уставшими.

– Я так сильно люблю тебя. Я ненавижу его за то, что он был здесь, трогал твои вещи.

Он присел рядом с ней, отчего пес повалился на пол животом кверху в предвкушении ласки. Но Финн взял Дину за плечи и свирепо посмотрел ей в лицо.

– Ты – моя единственная вещь, которую нельзя заменить. С первого раза, когда я тебя увидел, с самого первого раза я знал, что ничто из того, что было со мной раньше или будет потом, не будет значить для меня больше, чем эта встреча. Ты можешь это понять? – Он грубо запустил руку Дине в волосы. – То, что я чувствую к тебе, сильнее меня самого. Это ужасает меня. Но для меня это – все.

– Да. – Она взяла его лицо в ладони и притянула его губы к своим. – Я могу это понять. – Чувства переполняли Дину, поэтому она торопливо и отчаянно по целовала его. Когда Финн потянул ее за пальто, между ними пролез скуливший песик.

– Мы смущаем Кронкайта, – пробормотал Финн, поднимая Дину на ноги.

– Надо бы найти ему жену.

– Тебе просто хочется опять поехать в приют и освободить еще одну дворняжку.

– Ну, раз уж ты об этом заговорил… – Но ее улыбка быстро потухла. – Финн, нам надо с тобой поговорить.

– Звучит серьезно.

– Давай поднимемся наверх.

Дина хотела перейти в спальню, потому что эта комната была почти полностью отремонтирована. Финн позаботился, чтобы здесь работа была выполнена прежде всего остального. Он переставил сюда уцелевшие вещи, те, которые не были поломаны. Стена над кроватью, где, как знала Дина, было написано каракулями отчаянное послание, теперь заново ровно выкрашена. Финн повесил на нее картину – ту самую, которую он когда-то давным-давно утащил у Дины из-под носа на выставке в галерее.

«Пробуждение». Яркие брызги цвета. Энергия и живость. Финн знал, что Дина обрадуется этой картине, напоминанию о жизни. Благодаря ей эта комната стала их убежищем.

– Ты расстроилась из-за Кейт?

– Да. – Она держала его за руку, пока они поднимались по лестнице. – Но нам надо поговорить о другом. – Дина вошла в спальню, подошла к камину, к окну, вернулась обратно. – Я люблю тебя, Финн.

От ее тона Финн насторожился.

– Это мы уже установили.

– То, что я люблю тебя, еще не значит, что у меня есть право вмешиваться во все сферы твоей жизни.