Наивный мангуст

Среди курсантов спецшколы царило праздничное настроение. Командиры курсов с утра предупредили всех офицеров, чтобы форма и внешний вид соответствовали уставу. Ожидалось прибытие важного гостя, но кто он, сохранялось в тайне. В фойе, на столике поставили букет бордовых роз, преподаватели и начальники курсов сновали по прохладному мраморному полу первого этажа, негромко переговаривались, поглядывая на курсантов. Молодые офицеры, в основном лейтенанты и старшие лейтенанты, столпившись группами, весело обсуждали предстоящую встречу и делали предположения. Кто этот загадочный гость: знаменитая певица или артист, которые часто посещали спецшколу, скрашивая учебные будни и отсутствие жён. Женаты были практически все. За неполный год службы в Комитете государственной безопасности Советского Союза лейтенант Семён Семёнов встретил только одного неженатого чекиста. Но и сам он ещё не обзавёлся семьёй. Кадровик намекал, что надо подумать о женитьбе. И шутил, что, если процесс затянется, то кадры сами подберут подходящую кандидатуру.

Лейтенант одиноко стоял у колонны, отделанной светлым мрамором, и сосредоточенно смотрел через узкое окошко вестибюля на футбольное поле, где занимался спецназ, как их называли: афганцы. Этих офицеров готовили к отправке в Афганистан. Им предстояло провести два года в изнурительных тренировках: стрельбы каждые сутки, днём и ночью, подъём в шесть утра, занятия до двадцати без выходных. А ещё специальная подготовка и изучение языков, бег по десять километров утром и вечером. Это была особая каста офицеров. Ни разу, ни одна команда других курсов не выиграла у афганцев многочисленных соревнований по самбо, каратэ, футболу, гиревому спорту, волейболу, баскетболу, стрельбе. Они были всегда хмурыми и неразговорчивыми. Но в конце каждого второго месяца у афганцев на три дня отменялись занятия, из их половины офицерской гостиницы раздавались музыка и весёлый женский смех. Это приезжали жёны офицеров. Веселье продолжалось и ночью. На четвёртый день рано утром до приезда командира училища помощник дежурного собирал с газона разбросанные офицерские фуражки, которые ночью после отъезда жён офицеры почему-то выбрасывали из окон.

На Семёна упал взгляд начальника курса – молодого майора-узбека с побитым оспой лицом. Он окликнул его и попросил подойти, окинул внимательным взглядом высокую, стройную фигуру офицера.

– Сейчас подъедет машина, возьмите розы, выйдите на лестницу вслед за начальником школы встречать гостя и вручите ему цветы, – вежливо сказал командир курса, глядя в глаза курсанту. – Ответите на вопросы, которые вам задаст наш гость – ветеран, заслуженный человек.

Из коридора, выходящего в вестибюль, показался командир с безупречной выправкой, в хорошо отутюженной форме с полковничьими звёздами на погонах. Он легко и быстро прошагал до входной двери, здороваясь на ходу с офицерами. Семён с букетом роз вышел вслед за полковником на крыльцо. От КП к зданию уже подъезжала новая белая Волга ГАЗ 24, она плавно притормозила у ступенек крыльца. Командир открыл дверцу машины со стороны водителя. Из машины лёгкой походкой вышел высокий худой человек в сером дорогом костюме. Седые длинные волосы были зачёсаны назад, глубокие морщины безжалостно прорезали лицо, делая его суровым и мрачным. Здороваясь с командиром, гость улыбнулся, что-то сказал и махнул рукой курсантам, вышедшим на крыльцо.

Семён вручил гостю цветы и назвал своё звание, фамилию и имя.

– Это вам от офицеров – контрразведчиков.

Гость улыбнулся, лицо преобразилось, помолодело. Остановил взгляд голубых умных глаз на курсанте.

– Можете называть меня Иван Иванович или дядя Ваня. Я не помню, как меня звали в детстве, своё настоящее имя. Но это и неважно. Вы тоже с этим столкнётесь, – он посмотрел на командира. – Хотя в контрразведке такое бывает реже. Он снова перевёл изучающий взгляд на Семёна.

– Вам интересно работать? Знаете, сейчас, когда есть свободное время, я об этом часто размышляю. Ведь контрразведка – тяжёлое ремесло, пожалуй, тяжелее, чем разведка, которой я отдал шестьдесят лет своей жизни.

– Мне интересно, очень интересно. Я хочу работать на участке непосредственного соприкосновения с главным противником.

– С главным? – нарочито удивлённо спросил Иван Иванович. – А с отличием потянете окончить спецшколу? Чтобы работать с главным, нужна серьёзная подготовка. Но важнее всё же чутьё. Оно у вас есть?

– Думаю, есть, товарищ… – Семён запнулся и замолчал, непроизвольно глядя на плечи Иван Ивановича, но погонов там не было.

– Иван Иванович, зовите меня так, звание своё тоже не помню, – улыбнулся гость. – Всё же мне восемьдесят семь. Но удивительно, правила дорожного движения я помню отлично.

Начальник спецшколы тоже улыбался, одобрительно глядя на курсанта.

– А знаете, что, лейтенант, – Иван Иванович вплотную придвинулся к Семёну, внимательно глядя ему в глаза, – я вижу, у вас есть чутьё, но сознайтесь, вы любитель женщин.

Семён покраснел, однако выражение лица не изменил, продолжая улыбаться. Покраснел же он не от того, что был донжуаном, а как раз наоборот. Он только начинал понимать, что мужчине необходима женщина.

– Нет-нет, я не хочу вас обидеть, и это может быть неплохо в нашей профессии, но во всём нужна мера. И знаете, что ещё нужно? Честь. Мне понравилось, что вы покраснели, если у человека есть стыд, то есть и честь. Но вам придётся разучиться краснеть. Вы стыдитесь, но не краснейте при любых обстоятельствах. Поищите в секретной библиотеке аутотренинги и легко с этим справитесь, – он повернулся к начальнику спецшколы. – У вас намечаются ученья, я буду посредником, мне интересно, как лейтенант справится с заданием. Вы согласны, Семён Николаевич?

– Так точно, Иван Иванович.

– Прекрасно, а теперь пошли к офицерам, они заждались и сгорают от любопытства, гадая, какой очередной артист к ним приехал. Не так ли? Иван Иванович хитро прищурился, глядя поочерёдно на начальника спецшколы и на Семёна.

Негромко переговариваясь, офицеры шли по широкому проходу, который полого спускался вниз, в актовый зал, расположенный под зданием. Стены и пол прохода и актового зала были отделаны мрамором. От него исходила прохлада, а на улице стоял среднеазиатский зной. Лампочки горели вполнакала, чтобы не нагревать помещение. В случае необходимости актовый зал мог служить бомбоубежищем.

Иван Иванович поднялся на сцену зала. Высокий, стройный, на сцене он казался ещё выше ростом. В тусклом свете ламп морщины на лице стали заметны меньше. Внимательно осмотрел аудиторию. Офицеры притихли, контрразведка должна уметь слушать.

– Я прошёл этот длинный путь, который вам ещё предстоит пройти, – громким сильным голосом начал своё выступление Иван Иванович. Если не смотреть на говорящего, то можно было по голосу принять разведчика за молодого мужчину. – Многие годы со мной находились верные друзья. Они вели меня от задания к заданию, незримо присутствуя рядом там, где мне пришлось работать. Они помогали мне советом и дружеской поддержкой, дотягиваясь через континенты и моря. И многие годы я страдал от одиночества вдали от родных и друзей, не имея права на лишнее слово и ошибку. Я состарился, чувствуя себя молодым, потому что оставил на Родине своих близких молодыми и не представлял их иными.

У человека, на которого идёт охота, вырабатывается особое чувство опасности. Не раз удавалось уходить от ареста за несколько часов или минут благодаря интуиции. Долг гнал через границы и страны, чтобы снова работать и выполнять задание Родины, используя всё, что могло в этом помочь.

Вы пришли в организацию, где вас ждут грязь, кровь и слёзы. Вам предстоит долгие годы упорно и настойчиво вести тайную, незримую войну с врагами нашего отечества на всей территории Советского Союза и за его пределами. Вы увидите и узнаете много такого, о чём в обычной жизни и не догадывались.