Наивный мангуст

Евтушенко Александр

– Ты прав, Аман, родителей нужно уважать.

Незаметно они подошли к деревьям, густо росшим вокруг пятачка асфальта на пересечении сквера и пешеходной дорожки. Там спряталась белая «Волга», все двери её были открыты. С заднего сиденья выглянул Иван Иванович и пригласил лейтенантов сесть на передние сиденья. Они сели, поздоровались. Сзади рядом с разведчиком сидел Алишер. Иван Иванович взглянул на них:

– Вот и вся бригада в сборе. Молодцы, вы сработали грамотно и успешно, как и запланировал ваш командир. За грамотную организацию поиска скажите ему спасибо, – Иван Иванович похлопал Семёна по плечу. – Но это ваша общая

победа. И твоя победа тоже Алишер, хотя сейчас ты и расстроен. В нашем деле результат можно получить, только вместе, дружно, работая головой и ногами. Опер должен работать на земле. Приписками шпиона не поймаешь. Хочу вам пожелать уважать друг друга и дружить, – Иван Иванович улыбнулся. – И ещё хочу сказать главное: успех чекиста зависит от умения превращать нужных людей в людей, которым нужны вы. Подумайте об этом. И желаю вам хорошо отдохнуть на варьете.

Аман и Семён удивлённо взглянули на разведчика, а потом на Алишера. Тот покраснел. Иван Иванович перехватил их взгляд и рассмеялся:

– Ребята не будьте предвзяты, даю честное чекистское слово, о варьете я узнал из других источников. Алишер в ответ благодарно улыбнулся.

Когда выходили из машины, Иван Иванович попросил Семёна задержаться и дал ему номер своего телефона:

– Если захочешь проведать аксакала или посоветоваться, заходи в гости.

Узбекская девушка, с которой случайно повстречался Семён, дома готовилась к занятиям в университете со своей двоюродной сестрой и лучшей подругой Динорой. Солнце быстро катилось к горизонту, обещая уменьшения дневного зноя. Они вышли во двор под чинары, где уселись за низкий столик посекретничать и попить чай.

– Асмира. – обратилась к ней Динора. – Тот парень, что собирал твои тетради такой смешной, он так галантно тебе поклонился.

Асмира улыбнулась:

– У него хорошее произношение. Представляешь, если он грузчик, а говорит на английском, действительно смешной, правда?

– Он не грузчик, у нас такие молодые русские грузчиками не работают, совсем не похож. У него лицо, как у сына заместителя директора строительного треста.

– Почему именно заместителя? – удивилась Асмира.

– Разве ты не знаешь, что во всех серьёзных организациях директор узбек, а заместителем обязательно русский, специалист, инженер, он и делает основную работу.

– Ой, Динора, любишь ты придумывать. От бабушки научилась.

– Я не придумываю, я от твоего отца слышала. А если бы этот парень оказался сыном заместителя директора, ты бы вышла за него замуж?

– Не знаю, – покраснела Асмира. – А почему ты спрашиваешь. Тем более, он русский.

– Ну и что, зато он добрый и… – Динора рассмеялась. – Он красивый и умеет так галантно кланяться.

– Да ну, тебя, – делая рассерженное лицо, сказала Асмира. – Вряд ли он захочет жениться на узбекской девушке, такое бывает редко.

– Значит, ты об этом подумала! – Радостно воскликнула Динора.

– Только сейчас, после твоих слов, – ещё сильнее покраснела Асмира.

– Неправда, признайся, он тебе понравился, ты даже ему улыбнулась. Ну, признайся, признайся! – Динора схватила Асмиру за руки и начала их трясти. – Я чувствую, что вы снова встретитесь.

– В чём признаваться? Чтобы ты снова проболталась бабушке?

– Нет-нет, сестрёнка. Такого больше не повторится. Ну, прости меня.

Она обняла Асмиру.

Глава 4

В концертном зале яблоку негде было упасть. Вокруг полукруглой сцены рядами в шахматном порядке стояли столики. И почти все уже были заняты. Заказы были сделаны заранее, но некоторые гости ещё только подходили. Первый ряд столиков находился в двух метрах от сцены. Его занимали исключительно мужчины с золотыми перстнями на пальцах, одетые в дорогие костюмы. Золотые зажимы и запонки с драгоценными камнями украшали галстуки и рубашки. Все – молодые и среднего возраста мужчины, с жёсткими взглядами, холёные, упитанные, с выпирающими животиками, на головах расшитые тюбетейки. Первый ряд столов ломился от шампанского и армянского коньяка, шашлыков из телятины и баранины, ароматного плова, фруктов и сладостей.

Алишер уверенно прошёл в первый ряд, приглашая за собой Семёна, Амана и Рафика, лейтенанта из Еревана. Их стол в первом ряду стоял почти посередине полукруга сцены. Завидное место, как объяснил Алишер. По его расчётам в этом месте будет танцевать прима варьете. Он предложил выпить до начала представления, чтобы потом не было страшно.

– А что может произойти? – удивлённо спросил Рафик, стройный, с гордой осанкой лейтенант, всегда любезный и немногословный.

– Когда начнётся, тогда и поймёшь. Это что-то! Волной может снести! – со смехом ответил Алишер.

– Какой волной? – на этот раз не выдержал Аман.

– О, это сложное чувство, так просто и не объяснить, – ответил Алишер, разливая в рюмки коньяк. Щёки его покрылись румянцем. – Выпьем товарищи офицеры за нашу успешную операцию и лично за тебя, Семён. Не обижайтесь на меня за самонадеянность.

Все его поддержали. На сцене в это время заиграла музыка, выбежал конферансье, похожий на клоуна, и начал смешить публику. Его принимали сдержанно. Народ был занят и серьёзно разогревался.

Семён из любопытства внимательно оглядывал зал, всё пространство – мужские головы и тюбетейки, ни одной женщины. Недалеко от их стола мелькнула голова мужчины с густыми чёрными с проседью волосами. «Что-то знакомое, он на кого-то похож, не может быть?» – удивился Семён.

Грянула музыка из фильма «Гусарская баллада», по сцене прошагал отряд девушек в офицерской форме гусаров царской армии. Лакированные сапожки отбивали ритм, нарумяненные щёки девушек горели, выправка и повороты были отменной чёткости. Но больше всего зрителям понравились белые рейтузы гусар, соблазнительно обтягивающие их бёдра. Зал разразился аплодисментами. Гусары показали несколько танцевальных сцен, имитирующих воинскую службу.

Не успел строй девушек-гусаров уйти со сцены, как в вихре танца вылетели высокие, стройные красотки в коротких юбочках, белых блузках, малиновых курточках-безрукавках. Они в танце строились в шеренги, колонны и снова рассыпались, потом начался невообразимый, летящий канкан на самом краю сцены. Стройные ноги взлетали выше головы. Они всего на полтора, два метра не доставали до первых столиков. Прозрачные колготки не скрывали блестящих, отливающих серебром трусиков. Запах манящей женской плоти сверху, со сцены наполнил пространство. Зал загудел, заворчал мужской хрипотцой, стали раздаваться пьяные выкрики. Десятки горящих чёрных глаз впились в это невиданное для большинства зрителей азиатской, скромной республики действо.