Наивный Робинзон v. 2.0
Шрифт:
— Хорошо, а по оружию и боеприпасам вы сможете помочь?
— Нет, и никто не сможет! Имуществом у нас заправляет главный интендант Люций Аврелий Септем, племянник Главы сената. Тут один из молодых офицеров попробовал возмутиться гнилым сукном, которое ему выдали для пошива формы. Теперь в Африке верблюдов в пустыне охраняет. Перед ним сам губернатор Манаги заискивает. Посмотрите сюда. — комендант подозвал меня к окну. — Видите небольшое поле под стеной форта. Так вот, раньше это было отличное стрельбище с макетом деревянного форта для тренировки штурма. Место понравилось жене Люция, она заявила, что всегда хочет быть рядом с мужем. Не прошло и месяца, как он выстроил ей домик и плевать ему, что теперь солдат приходится гонять на стрельбы за три стадии.
«А домик-то ухоженный, с палисадником, вон кто-то цветочки поливает. — пригляделся я. — Разговаривать с мажором бесполезно, жаловаться тоже, нарываться на скандал чревато».
Тут в моей голове родился безумный план.
— Скажите комендант, по документам поле все еще является стрельбищем?
— Конечно, это единственное место, где согласно постановлению городского совета могут проводиться стрельбы, для того что бы соблюдался покой жителей.
— А жена Люция очень любит свой домик?
— Да она по нему с ума сходит, каждый день солдаты вокруг порядок наводят, если что не так, крик до небес поднимает.
— А постановление совета у вас имеется? — спросил я.
Комендант, посмотрел в мою сторону внезапно повеселевшим взглядом и расхохотался, видно поняв, что я задумал.
— Держите! — комендант достал из стола бумаги и протянул их мне. — Чем еще могу помочь?
— Пара ведер смолы и лопаты, и прикажите построить мой отряд.
Будучи представлен отряду как новый командир и алькад Руиса, я отозвал в сторонку десятника и хорошенько его проинструктировал. Дружной толпой мы вывалились из форта. Строем это жалкое подобие шеренг и рядов, не осмелился назвать бы самый благосклонно настроенный офицер. Расположились в десяти метрах от палисадника. Десятник тут же развил бурную деятельность. Подбадриваемые его командами солдаты установили в ряд картечницы, и вырыли канавки, в которые залили смолу.
Я направился к домику. Домик выглядел, как картинка, резной заборчик и веранда, клумбы с цветами. На веранде расположилась за столиком живописная кампания. Молодой парень, одетый в шелковый халат невообразимой расцветки, представительного вида господин с седой головой и две миловидные девицы в легких платьях. Сделав лицо кирпичом, я вежливо представился и сказал:
— Дамы и господа, вам срочно нужно покинуть территорию армейского стрельбища, для вашей же безопасности. Пушечные стрельбы не способствуют полноценному отдыху на природе. К тому же мы ожидаем взрывы одного или нескольких орудий. Если это произойдет, в радиусе одной стадии не останется ничего целого.
— Какие стрельбы? Какие взрывы? Я вас не понимаю! — ошарашено спросил меня парень.
— Самые обычные, армейские. А по поводу взрывов могу пояснить, что какой-то интендант выдал моему отряду негодные орудия, которые по моему мнению, разорвет после нескольких выстрелов. Однако пойти с жалобой к губернатору просто так я не могу. В соответствии с уставом, при возникновении подозрений на непригодность орудий к стрельбе, данные орудия, следует незамедлительно проверить выстрелом с тройным зарядом пороха. Если они не выдержат выстрела и взорвутся, составим соответствующий акт и получим новые. Обернувшись к десятнику, я закричал:
— Поджигай!
В нашу сторону от загоревшейся смолы поплыл густой черный дым.
— Люций, ты разве не понял, он хочет взорвать наш дом! — взвизгнула одна из девиц.
— Какой дом? — ласково спросил я ее, по документам здесь есть только макет форта, предназначенный для отработки штурма. Думаю после взрывов, мы проведем, на остатках макета пару тренировок.
— Заряжай! — проорал команду десятнику.
Парень, лицо которого начало наливаться краснотой как спелое яблоко, начал подниматься со стула. Однако быстрее всех сообразивший к чему я клоню, седовласый господин придержал его за рукав халата и что-то быстро зашептал ему на ухо.
— Молодой человек! Могу я переговорить с вами наедине?
Когда мы отошли в сторонку, его поведение разительно изменилось, он практически зашипел, обращаясь ко мне:
— Ты что себе позволяешь алькад! Ты понимаешь, на кого рот раскрыл! Ты понимаешь, что с тобой сделают?
— А что вы мне сделаете? Отправите в ссылку? Закон я не нарушаю. Ссылка меня вполне устроит, лучше я буду в ссылке, но живой, чем буду убит стрелами туземцев, не имея возможности выстрелить в ответ! А если вы думаете, что я не буду стрелять, пока вы сидите на веранде, я все равно сожгу вашу халупу при отработке штурма. Посмотрите на стены форта! Видите толпу любопытных? После того как этот дом сгорит, к вечеру о причине этого будет знать весь город, после прибытия каравана об этом узнает весь Карфаген. Ваш подопечный получит такую репутацию, что над ним будут смеяться до конца его жизни! А как обрадуется дядя Люция! Такой подарок его противникам в сенате, явно его порадует.
— Хорошо, чего ты хочешь?
— Того, что положено мне и моим людям по закону. Этот списанный хлам я тоже оставлю, лишнее железо не помешает. У вас есть ровно час, после этого я начинаю учения.
Развернувшись, я направился к своим людям. С интересом наблюдал за действием, разворачивающимся на веранде дома. После получаса уговоров седого господина, проходящих под аккомпанемент женских криков и рыданий, подкрепленных облаком дыма от горящей смолы, Люций бросив в мою сторону ненавидящий взгляд, направился в форт. Еще через полчаса я рассматривал новенькие картечницы и мушкеты.
«Замечательно ты справился! — подумал я, — нажил врага на всю жизнь! Надо срочно уезжать в Руис! И желательно быстрее. Не факт, что меня там не достанут, но все же мне спокойней будет».
Я распорядился отвести весь хлам на городской склад и направился в город.
— Ба-бах! — сказали кусты, окутавшись клубами порохового дыма.
— Гдань! Гдань! — ответили пистолеты Гиарба.
— Бах! — поддержал армейский мушкет.
«Какого черта!» — подумал я, валяясь в пыли и судорожно пытаясь вытащить двуствольного малыша.
Гиарб спокойно стоял посреди дороги и перезаряжал свой монстроподобный мушкет.
— Что это было? — спросил я, поднимаясь из колеи дороги.
— Стреляли!
Гиарб, неторопливо продолжал свои манипуляции.
— А зачем? — тупо спросил я.
— Пугали! С егерями всегда так, сначала пальнут холостым выстрелом, объясняя, что тебе здесь не рады.
— Почему сразу не убили?
— А зачем? — моими словами ответил Гиарб. — С такими предупреждениями не шутят!
«Ладно, раз пошло такое веселье, терять мне больше нечего!» — подумал я.