Накаленный воздух

Пушной Валерий

Но голос Прондопула вывел его из раздумий:

– Нет, вам не мерещится, это и есть аномальное явление.

У Петра на душе заскребли кошки, по спине пробежали неприятные мурашки. Он отшвырнул паспорт от себя. Этот документ не был удостоверением с места работы и не мог служить подтверждением полномочий Прондопула. А тем более тому, что Василий – аномальное явление. У него на глазах паспорт пропал со стола и возникло раскрытое удостоверение с места работы. В нем значилось, что архидем Прондопул являлся руководителем Лаборатории по исследованию аномальных

явлений.

Невозмутимый вид Прондопула будто стыдил, дескать, чего вы шарахаетесь так пугливо, ничего сверхъестественного перед вами не происходит. Все, как положено, как должно быть.

А ведь действительно, чего он растерялся, подумаешь, какая невидаль. Мало ли странных имен и фамилий приходится слышать, и профессии бывают самые разные. Иллюзионисты, например. Ничего особенного, все нормально, все нормально, просто галлюцинации, успокаивал Петр себя.

– Адрес у вашей Лаборатории есть? – просипел наконец.

– Безусловно, – тотчас успокоил Прондопул. – Не находимся же мы в воздухе. Улица Шестипалого, дом и офис в удостоверении указаны. Посмотрите внимательно. И номер телефона запишите, – архидем произнес номер телефона.

Петр схватил негнущимися пальцами авторучку. Вот ненормальный, недавно за червяка принял ее, оплошал. Ну, куда дальше ехать? Коряво нацарапал на листе календаря цифры, спросил:

– Откуда вы узнали об этом человеке?

– Это моя работа.

В голове у Пантарчука опять все поплыло, может, в чем-то прав Прондопул, странность в поведении Магдалины имеется. Вероятно, это аномалия, но, с другой стороны, как посмотреть на это. И решительно встрепенулся:

– Вы заблуждаетесь, Прондопул, это не аномальное явление. Обыкновенный человек, потерявший память. Прошлое отрезало, как пилой.

– Покажите мне его, – категорично потребовал архидем.

Ну, это уже никуда не годилось. Разговаривать с собой таким тоном Петр никому не позволял.

– Что значит – покажите? – прогудел недовольно. – Это у него надо спросить, захочет ли он.

– Тогда спросите! – настаивал Прондопул.

Пантарчука его тон покоробил. Петр еще больше насупился, покрываясь багровыми пятнами:

– Я вынужден вам отказать. Не считаю необходимым отрывать человека от работы, чтобы заниматься вашими пустыми гипотезами. Для этого в бизнесе нет времени. Время, сами понимаете, это деньги.

Прондопул немедля поднялся из кресла. Его удостоверение мгновенно исчезло со стола. Взгляд архидема будто железным скребком прошелся по Пантарчуку.

– Я рад, что мы нашли с вами общий язык, – сказал он.

– Что вы имеете в виду?

– Всегда лучше договариваться.

– Вы о чем?

– Вы не правы, время – не деньги. Ничто так бездарно не расходуется человеком, как время. Однако деньги он считает тщательно, не желая упустить даже копейку. Если бы тетрарх Ирод Антипа не оказался так жаден и глуп во время своего дня рождения в пятнадцатый год правления Тиверия кесаря, все могло бы пойти по-иному. И не пришлось бы теперь мне исправлять его ошибку.

Глава

девятая

Пир во дворце

В пятнадцатый год правления Тиверия кесаря наступило время празднования по случаю дня рождения тетрарха Ирода Антипы. За десять дней до начала глашатаи в пределах Галилеи и Переи вбивали в уши людям повеление тетрарха, обязывающее всех отмечать торжество. Повелевалось рядиться в праздничные одежды, веселиться и желать царю здравствовать.

Во дворце столы ломились от яств, гостей набилось до предела. Пир устроили на славу. Но среди приглашенных не было сводного брата Боэта, Антипа не хотел видеть его, просто выбросил из головы. Да и тому было некомфортно находиться среди гостей, когда у всех на виду его жена Иродиада была с виновником торжества.

В глазах окружающих Боэт был никчемным рогоносцем, ведь они не знали, что он просто сбыл Иродиаду с рук, охотно уступил сводному брату. Даже Ирод Антипа с Иродиадой не догадывались об этом. Он умело подложил Иродиаду под Антипу, зная наперед, что откажет тому в разводном письме. Боэт не был фетюком. Это была его расплата за всегдашнюю беспомощность перед сводным братом, за частые унижения и за то, что из-за него лишился наследства.

И добился, чего хотел. Столкнул того с пророком Моисеем.

Теперь Ирода Антипу склоняли на каждом углу, костерили, обливали словесными помоями, имя его полоскали, как грязную тряпку.

Боэт втихую злорадствовал над сводным братом, давился икотой от смеха.

С детства Ирод Антипа довлел над Боэтом, подчинял себе. Тот уступал ему, покорялся, накапливая в душе злость и ненависть.

В молодости, при жизни Ирода Великого, Боэт любил окружать себя красивыми фуриями, стервами. Приближал их. Ему нравилось наблюдать, как они пускались в интриги и рвали глотки друг другу, пытаясь вызвать его расположение. Опричь этого он воспринимал стерв, как бродящее вино, дурман для окружающих.

Иродиада выигрышно выделялась. Она еще не была фурией, когда Боэт женился на ней. Но он знал, что именно из таких получаются стервы. Он хорошо изучил эту породу. И не ошибся. Он не любил ее, он готовил ее для мести, делал шлюхой и с интересом следил за перерождением. И наконец преподнес Ироду Антипе. Тонко подвел. Угодил в точку. После этого минута триумфа стала стремительно приближаться.

Антипа всегда смотрел на брата покровительственно, как умник на идиота. Но на этот раз схватил наживку и медленно погрузил себя в дерьмо.

Итак, Боэта на торжестве не было. Но из Кесарии Филипповой прибыл брат Филипп, тетрарх Итуреи, Бетанеи и Трахонитиды. Среди множества гостей он полусидел в свободной позе на подушках. Рядом с ним пьяно пялился по сторонам тетрарх Авилинеи Лисаний. А на почетном месте возле Ирода Антипы воинственно развалился прокуратор Иудеи и Самарии Понтий Пилат. На нем было надето военное кожаное облачение, сухо скрипевшее при всяком движении римлянина, короткий меч на боку, будто Понтий Пилат приехал не на празднование, а на битву. Он был неулыбчив и глядел на всех из-под бровей.