Накануне (изд. 1969г.)
Шрифт:
Немало в предвоенные годы случалось несчастий и с самолетами. В бытность мою командующим Тихоокеанским флотом мы имели достаточно авиации, и самолеты летали очень много. Но не все проходило гладко. Случались серьезные происшествия. Отдашь после них строгий приказ о борьбе с авариями, и люди начинают побаиваться. А это ох как опасно на войне! В бою чрезмерная осторожность и боязливость куда хуже, чем отчаянный риск. Понимать мы это понимали, но и не наказывать за аварии не могли. Трудно тут найти золотую середину. А надо было!
После финской кампании мы старались не допускать никаких
Учеба на море шла с нарастающим напряжением вплоть до того дня, когда разразилась война. На Балтике в мае и июне 1941 года учеба проходила уже в совсем необычных условиях. Выходя в море, флот выставлял дозоры, увеличивал и боевое ядро. Авиация вела усиленную воздушную разведку. Все это делалось на случай не условного, а действительного нападения, настоящего, а не воображаемого врага.
Некоторые теперь утверждают, якобы И. В. Сталин не придавал значения повышению боевой готовности Вооруженных Сил. Больше того, будто бы он просто, запрещал этим заниматься. С этим я согласиться не могу. Ему, конечно, сообщали о повышенной готовности флотов и тех мерах, которые мы предпринимали в последние, 4-6 предвоенных месяцев. По этому поводу мы посылали доклады и оперативные сводки в правительство и Генеральный штаб и никаких возражений оттуда не получали.
Но то, что моряки не получали никаких указаний непосредственно от правительства, я отношу к большому промаху.
Что значит готовность
Так повелось, что, говоря о начальном периоде войны, обычно подчеркивают внезапность нападения на нас гитлеровской Германии и те преимущества, которые враг получил благодаря этому. Но объяснять наши неудачи только этой причиной нам, военным людям, не к лицу.
Мы не имеем права быть застигнутыми врасплох. Еще на школьной скамье нам внушали, что войны теперь начинаются без предупреждения: «Иду на вы». Рыцарские времена миновали. Любая агрессия готовится тайно, и об этом забывать нельзя.
Внезапность принято делить на стратегическую, оперативную и тактическую. О стратегической внезапности нападения 22 июня 1941 года не может быть и речи. Ибо повадки немецкого командования нам были хорошо известны. Немецкие генералы издавна считали непременным условием успеха не только внезапность нападения, но и силу первых ударов, Они давно делали ставку на блицкриг. Так, германский генеральный штаб, действуя по пресловутому плану Шлифена — Мольтке, собирался в первой мировой войне разгромить Францию за полтора — два месяца, то есть раньше, чем Россия успеет развернуть свои войска.
Последующие агрессивные действия немцев были особенно характерны «молниеносными» ударами и внезапными наступлениями. Перед нашими глазами в предвоенные годы прошла серия таких операций: Гитлер оккупировал Австрию, Чехословакию, захватил Польшу, разгромил Францию. Мы видели, в каком темпе все это совершалось.
В середине 1940 года германский генеральный штаб, предвидя, что борьба с Англией может быть длительной и упорной — за спиной Англии стояла Америка, — принял решение напасть
Чтобы избежать стратегической внезапности нападения требовалась длительная подготовка. Стратегические планы трудно разрабатывать и менять на ходу. Поэтому очень важно своевременно определить вероятного противника и сделать правильный прогноз о его намерениях и прежде всего о наиболее вероятных направлениях ударов.
Противнику удалось добиться оперативной внезапности — на рассвете 22 июня 1941 года он застал советские пограничные части врасплох и вторгся на нашу территорию.
Причин тому много. Одна из них — недооценка всей международной обстановки, и в частности возросшей угрозы со стороны самой агрессивной в ту пору страны — фашистской Германии. Другая — недостаточная наша готовность к отражению первых атак врага.
Мы немало сделали для повышения готовности. Но по-видимому, далеко не все, что следовало.
Еще в Испании я убедился в способности авиации наносить неожиданные мощные удары по кораблям. Готовность флота всегда должна быть высокой. Нужны быстрые действия всех средств ПВО, рассредоточение кораблей затемнение объектов и многое другое. Прозевал несколько минут — и понес тяжелые потери. Это крепко засело в моей памяти.
Над повышением готовности флота мы усиленно работали еще на Дальнем Востоке во время хасанских событий. Надо было считаться с возможностью налета на Владивосток. У нас не было тогда гарантии, что удастся локализовать бои у озера Хасан. Смысл наших мер заключался в том, чтобы в любом случае, отпарировав первый удар врага, обеспечить себе дальнейшее развертывание сил.
Подлинным энтузиастом создания четкой системы готовности на Тихоокеанском флоте, как я уже говорил, был начальник оперативного отдела штаба флота М. С. Клевенский. Война с Германией застала его в должности командира Либавской военно-морской базы. Ночью он был предупрежден о возможном нападении немцев, а уже через два-три часа отражал один налет фашистской авиации за другим. И отражал уверенно, без паники, до последней возможности защищая передовую базу.
Так произошло не в одной Либаве, а и в остальных базах флота, потому что те меры, которые мы начали применять на Тихом океане на случай внезапного нападения, позднее разрабатывались в масштабе всех военно-морских флотов.
Не могу утверждать, что все у нас было детально отработано, но мы стремились подготовиться как можно лучше, постоянно об этом думали. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, «военно-морское командование смогло значительно быстрее, чем командование Красной Армии, привести свои силы в боевую готовность», — сказано в «Истории Великой Отечественной войны», Наш флот в роковую ночь на 22 июня не потерял ни одного корабля, Думается, этот факт представляет интерес не только для истории.