Наказание для продюсера
Шрифт:
— Ой, а она не продается в аптеках. Ее делает мой родственник для нашей семьи.
— И как мне тогда эту парочку сеансов провести? Может, отдашь свою? Я заплачу, — спрашивает продюсер и достает портмоне.
— Не могу отдать, — виновато опускаю голову. — Она последняя, а у меня тоже синяки на теле есть.
— У тебя? Откуда?
— Упала, — смущенно признаюсь, но он явно мне не верит. — Вы можете по вечерам заходить, и я буду давать вам, — предлагаю ему отличное решение проблемы, по моему мнению.
Владислав вскидывает
— Мазь давать! — подхватываюсь я, понимая, что сморозила. — А я еще попрошу у дяди и для вас баночку тоже.
— Упала, значит… Показывай синяки! — приказывает Златогорский, метая молнии глазами, что уже обшаривали мое тело.
— Зачем? — спрашиваю нахмурившись, но встав, показываю ему икру с четырьмя синяками. — Обычные синяки!
Пару дней назад я доставала крупы с верхней полки и свалилась со стула. Чтобы люди не говорили, но маленький рост доставляет одни проблемы.
— И правда… обычные, — задумчиво подтверждает Златогорский мои слова и, взяв анкету обратно в руки, произносит: — И последний вопрос: Количество половых партнеров.
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Почему?
— Не хочу!
— Значит, сам напишу, — заявляет он и начинает внимательно меня разглядывать. — Самые короткие отношения?
— День.
Один день в школе с одноклассником считается? Это мои единственные отношения.
— Значит, семь!
— Что семь?
— Семь половых партнеров.
Ого! Это когда же я успела? Семь! На каждый день недели по одному?
— Все возможно, — отвечаю, улыбнувшись. Не буду реагировать на его провокации. — Вы попали в самую точку!
Нет, ну а что? Проверять меня у гинеколога не будут, а раз продюсер так хочет думать, то пусть думает. Нет, ну он серьезно? Семь в восемнадцать лет? Или он это даже еще скидку сделал?
— У тебя с Ташей все серьезно? — задает очередной вопрос.
— Очень.
— Не боишься, что он может узнать?
— Кто — он? — вообще уже ничего не понимаю.
Почему Златогорский вечно на что-то намекает, а когда я спрашиваю, то мы попадаем в мир Гарри Поттера, где нельзя произносит имя сами-знаете-кого?
— Ладно, это не моё дело. Проехали! — отвечает он, поднимаясь на ноги, чтобы направиться к выходу. — Спасибо за анкету, Рокси! Спокойной ночи!
Ну вот! Опять… Кто «он»? Загадка века, блин!
— Стойте! А днем мне можно выходить из центра? — спрашиваю его в тот момент, когда рука Влада касается ручки двери.
— А тебе надо?
— Да, у меня завтра встреча.
— С кем?
С братом. Завтра Гриша возвращается. Последние две недели он провел в горах. Я обещала встретить его.
— С парнем! — отвечаю продюсеру.
— Хмм… хорошо! Я завтра поеду по делам и вывезу тебя из центра, — вновь превратившись в Нарцисса, говорит продюсер.
— А сама я не могу? — спрашиваю, подойдя к двери для того, чтобы закрыть ее.
— Нет. После последнего случая все конкурсантки под строгой охраной центра. Покидать центр запрещено, но раз тебе надо, то…
— Спасибо, — благодарю его и закрываю дверь, прямо перед его носом.
Не хочу портить себе ночь образом Нарцисса. Лучше пусть перед глазами будет добрый Златогорский, который мне нравится намного больше.
Глава 17
Влад
— Конкурсантка номер семнадцать! — доносится до меня голос из коридора. — На сцену.
— Ооо, — довольно потирает руки Дима. — Сейчас будет жарко! Смотри, и в этот раз не выгони зубастую милашку.
Куда уж выгонять? Не могу!
— Да, Влад, не надо! Она будет шикарно смотреться на сцене! Маленькая, миленькая и красивая — то, что нужно!
— Главное, чтобы пела хорошо, — отвечаю им и бросаю взгляд на дверь в тот момент, когда в зал заходит Ксюша с высоко поднятой головой и улыбкой на все лицо.
Я каждый раз залипаю на ее улыбку — с милыми ямочками на щеках и невинным выражением глазах, которые соответствуют ее возрасту. Вот такой она была совсем не похожа на любовницу Воронцова.
А может быть Воронцов именно на это и попался? На эту ее лженевинность?
И не надо переубеждать меня, что она по-настоящему невинна. Видел я, как она меня соблазняла в тот вечер, когда я принес анкету, а я, как слепой глупец, повелся! Скажу больше, в какой-то момент, глядя на ее ноги, представлял их на моих плечах. Мечтал узнать такие же мягкие ее губы, какими кажутся. С трудом удавалось отводить глаза от выреза ее ночной рубашки, что она намеренно расстегнула. Мог бы взять ее, но не делал этого, потому что знал, что играет со мной, дразнит. Только зачем? От скуки или потому, что решила соблазнить по-настоящему и тем самым получить мою протекцию?
Нет! Между нами никогда ничего не будет! Потому, что переспав с ней, я потеряю дочь.
— Присаживайся, милашка, — мурлычет Дима, улыбаясь одной из своих обвораживающих улыбок, и указывает Рокси на стул. — Мини-беседа, а потом споешь.
— Хорошо, — соглашается Рокси и садится на предложенный стул, подмигнув мне.
Улыбка сама по себе расползлась по моему серьезному лицу, которое я до последнего старался держать таковым и не показывать окружающим своих эмоций. Руки сами потянулись к синяку и погладили его, вспоминая, как вчера вечером его касались ее руки. Нежные, гладкие, миниатюрные пальчики…