Наколдованная любовь
Шрифт:
Пожилой маг вздохнул, огладил бородку и раскололся, убоявшись того, что, не дождавшись ответа, решительный ученичок начнет трясти, как грушу, самого магистра и вместо откровений вытряхнет весь завтрак:
— Я могу лишь предположить, Ламар.
— Так предположи! — рыкнул рыцарь, прямодушно возжаждавший конкретики.
— Мне кажется, эти камни в перстне неким внечувственным образом связаны с древней легендой. Быть может, если собрать их все, нам окажется по силам отыскать то благословенное и утраченное место, где некогда собирались Семеро и стояли Радужный Мост и Арка Мечты. То самое, о котором поведал вчера тильсари. Деванир
— А сколько должно быть камней, магистр? — робко поинтересовалась Оля, слегка удивленная напором Ламара и словами Коренуса.
— Само название «Радужный Мост» подсказывает нам ответ, ибо в радуге глаз человеческий способен различить семь цветов. Если верны предсказания, то чистое духом, бескорыстное создание сможет собрать камни воедино, и Радужный Мост вместе с Аркой Мечты обретут надежду на возрождение. Я не имею права приказывать тебе, милое дитя, но хочу обратиться с огромной просьбой. После того как побываем у Камня истины, попробуй отыскать последний камень.
— Ты считаешь, если собрать все камешки, то Мост и Арка восстановятся сами собой? — не без скепсиса хмыкнул Аш и поскреб подбородок.
— Не знаю, — честно признался магистр и принялся энергично наматывать бороденку на указательный палец. — Я не теолог и никогда вплотную не занимался изучением изначальных легенд. Однако, если следовать магическим правилам… Вдруг, если вернуть на место камешки украшения, разлетевшегося по миру, начнут собираться воедино и большие части целого, притянутые малым своим подобием. Пусть не в один миг, но все же, все же… Мне кажется, иначе не творилось бы всего того, что творится.
— Слишком много «если», — недовольно проворчал Ламар, когда осознал, что более здравых объяснений не последует.
— Из «если», мой друг, подчас складываются вся жизнь и судьба, и называются они — выбор! — с толикой ехидства и явно наставительно заметил Коренус. Маг был уязвлен отсутствием энтузиазма у слушателей. — Но ты-то, милая Оля, понимаешь, что происходит?
— Не знаю, правы ли вы, только чувствую, что вы искренне верите во все сказанное, — задумчиво откликнулась девушка. Потупив взор, она помолчала и уже более решительно закончила: — Я не могу сказать, что случится после того, как мы достигнем Камня истины, но, если у меня будет возможность вам помочь, магистр, я помогу. Та легенда о Мосте и Арке очень красивая. Когда-то в моем мире были постройки, называющиеся «Семь чудес света». Сейчас уцелело лишь одно чудо, египетские пирамиды, в которых хоронили фараонов, все остальное разрушено. Мне бы хотелось, чтобы чудо света вашего мира возродилось. Если есть хоть один шанс из ста, надо обязательно попробовать!
— Спасибо, девочка! — Старик так расчувствовался, что глаза его влажно заблестели, и он порывисто обнял Олю. Та обняла мага в ответ и шепнула:
— И вообще, может, я своему будущему дедушке помочь хочу! Бабушка бы одобрила!
После столь «тонкого» намека на толстые обстоятельства магистр стал пунцовым, как помидор, и невозможно довольным. Чтобы скрыть смущение, Коренус сделал вид, что ему срочно надо свериться с магическим компасом.
— Мне не нравится твое стремление продолжить блуждания по лесу, возлюбленная моя, — встав в героическую позу, прямо объявил Ламар, — но благо мира воистину главнее самых сокровенных желаний, и мы должны пренебречь жаждой сердец к единению ради высших целей!
Аш скривился, точно отведал чего-то покислее полюбившихся на Земле лимончиков, впрочем, подначивать благородного рыцаря, высмеивая высокие душевные порывы, не стал. Только коротко позвал:
— Если вы все решили, то пошли дальше.
— Мы? А ты, Аш, разве не хочешь найти Арку и Мост? — наивно захлопала ресницами Оля.
— Кобылица, я живу не ради слова «хочу»! — на миг прикрыл глаза сейфар, прежде чем раствориться в зарослях. — Сначала мне следует разобраться со словом «должен». Я не хочу ничего загадывать или обещать наперед, чтобы не пришлось нарушить данное обещание.
— Он хороший воин. Его клинок пригодился бы, — честно, вопреки любому предубеждению или скрытой ревности, отметил Ламар, занимая замыкающую позицию.
Тропинки в нужной стороне теперь не было, но, к счастью, подлесок оказался редким. Так что этот регион Фодажа не отличался повышенной непроходимостью. Тут встречались лишь кустарник, гибкие ветви которого с широкими листочками напоминали сизый орешник, да компактные агломерации кустов с глянцевитыми мелкими листиками и бледно-красными ягодками. Ядовитыми, как серьезно намекнул Коренус всем особо голодным любителям пробовать плоды заколдованных лесов на зубок или нюхать.
Деревья походили на сосны, вот только пушистые хвойные лапы у них были откровенно синего цвета и шли не перпендикулярно к стволу, а под наклоном вверх, как у елей. Но смола поблескивала на солнышке вполне знакомо, и запах ее ностальгически напоминал о сосновых борах.
«Если закрыть глаза и нюхать, то можно вообразить, что я снова дома», — подумала Оля, зажмурилась и улыбнулась.
Звук, раздавшийся наверху, разом убедил девушку в ошибочности ее выводов. В сосновых борах, где любила бродить землянка, никто и никогда не включал перфоратор. Ой, однако, и в здешних краях это сделать тоже было некому. Оля запрокинула голову, пытаясь обнаружить источник звука, и распахнула от удивления рот. А потом закашлялась и принялась отчаянно тереть глаза.
— Совсем сдурела, на долбежника заглядываться стала! — только покачал головой Аш, отцепляя с пояса флягу с водой и помогая девушке промыть глаза.
Оля на всякий случай отошла подальше от продолжающего трудиться как ни в чем не бывало местного перфоратора, проморгалась и прополоскала рот. Ламар заботливо посмотрел в очи любимой и заверил ее, что ни одной соринки не осталось!
— А зачем он дерево сверлит? — снова встав в строй, поинтересовалась девушка, нет-нет да и оглядываясь через плечо на живую диковинку.
Создание сие было настолько странным, что землянка затруднилась сказать — зверь оно или птица, а может, и вовсе что-то, не подпадающее под известную классификацию. Нос или клюв был длинным, узким и штопорообразным, походящим на дрель со сквозным отверстием. Перьев или шерсти в доступном для опознания виде на долбежнике тоже не имелось, он был буровато-серым, как крупный клочок мха, свисающий с ветки, и столь же неопрятным. Глазки проблескивали золотистыми крапинками где-то в недрах мха.
— Из-под коры жуков и личинок достает, как тут все съест, на другое дерево перепрыгнет, — поведал Коренус о мотивах поведения местного «дятлообразного». Впрочем, сам задирать голову и искать сородичей любителя запорошить глаза не стал.