Наложница огня и льда
Шрифт:
— Я тоже читала об этом.
Истории о мире, ныне не существующем.
По речной глади плыл степенно маленький белый корабль с пестрым тентом на верхней палубе. И солнце выстилало ему путь серебром.
— Совершенно очевидно, что Пушок тех времен не застал.
— Нынешние собаки тоже не застали времен, когда человек приручил их диких предков.
— Логично, в принципе, — заметила Лиссет задумчиво. — Животные чуют магию не хуже оборотней. Впрочем, ладно Пушок, собака есть собака, хоть с одной головой, хоть с десятком, а вот с нашей общей знакомой ледышкой все несколько сложнее.
Я остановилась, посмотрела вопросительно
— Ты узнала что-то о клейме?
— Мало информации, — покачала головой Лиссет, останавливаясь вслед за мной. — Братство свои тайны бережет строго. Есть упоминания о даре змеиной богини, который впоследствии члены братства могли передавать другим, неся как смерть, так и новую жизнь.
— Богини Кары? И что за дар? — вдруг стало холодно.
Иглы клыков, проникающих в плоть.
Тьма боли, охватившей тело и разум.
— Яд, — пристальный взгляд лисицы искал ответы на моем лице.
Я опустила ресницы, пытаясь осмыслить, осознать короткое это слово.
— Нордан… укусил меня, а потом… появилось клеймо и… — укус. Боль. Черный цветок на коже. — Нордан сказал, что найдет меня по клейму где угодно и что если у меня будет другой… мужчина, не из братства, то он умрет.
— Он тебя укусил?!
— Да… у него клыки… были.
— Ядовитые, — не вопрос, утверждение.
Пошатываясь, я приблизилась к гранитному ограждению, положила руки на камень, серый, впитывающий тепло солнца. Остались позади прогуливающиеся по набережной люди, детские голоса, шорох колес и перестук подков по брусчатке.
Меня не просто заклеймили. Мне ввели яд.
— Я слышала, что раньше братство отмечало особо приближенных к ним доверенных людей, и про эти татуировки-узоры знала, но я даже понятия не имела, как конкретно братья помечали этих счастливчиков. — Лиссет встала рядом со мной. — А они, выходит, их кусали. Я еще понимаю, территорию помечать или свою пару, но кусать каких-то третьих лиц не с целью ранить или убить их… Фу!
Волны от проплывшего корабля перекатывались по глади, и казалось, словно река дышит, изгибается в тесных объятиях каменных набережных. Тихий плеск воды за ограждением шептал нежно, вкрадчиво.
У берега, наверное, неглубоко. А до ближайшего моста далеко.
Да и убить себя следовало много раньше.
— Не волнуйся ты. — Лисица наклонилась, пытаясь поймать мой взгляд. — Доза не смертельная, иначе мы с тобой сейчас не то что не разговаривали бы — даже не познакомились бы. Не думаю, что яд угрожает твоей жизни и здоровью. И жили ведь как-то эти прокушенные последователи. Должно же было им полагаться какое-то вознаграждение за преданность.
— Или братство подстраховывалось — с клеймом эти люди не могли сбежать, а если бы и рискнули, то их нашли бы, — возразила я. — Ты сказала, раньше отмечали. А сейчас?
— Не слышала. С тех пор, как в братстве осталось только тринадцать собратьев, они превратились в наглухо закрытое сообщество. Людей туда уже не допускали ни под каким видом.
— Дрэйк упоминал, что уже больше двух веков не могут найти таких, как они. Но кто они?
Лиссет взяла меня под локоть, и мы возобновили неспешное движение по набережной.
— В старину люди называли подобных им полубогами, но мой народ — и не только он, — знает, что не боги снисходили в наш мир и между делом уделяли определенное внимание человеческим женщинам. Другая раса, внешне похожая на людей, но сильнее во многих смыслах и
— Я читала об этом. «Хроники героев», «Странствия Алостуса» и еще много других, — истории, основанные, как утверждалось, на реальных событиях. Но мне не верилось, что в жилах описанных героев на самом деле могла течь божественная кровь.
— Да-да, вся эта геройски-рыцарская белиберда, как ни странно, действительно пошла от славных и не очень дел богов и полубогов. Ну а собственно братство в первой его версии появилось чуть больше тысячи лет назад. Сначала это было просто собрание нескольких полубожественных детишек — причем под детишками я подразумеваю вполне взрослых мужиков, — решивших объединиться и погеройствовать на радость обычным людям. С течением времени спонтанное сборище преобразовалось в этакий элитный джентльменский клуб для полубогов, а потом в орден с мистическими наклонностями и гаденьким желанием вершить судьбы мира. Тогда они и стали называть себя братством, но было их не тринадцать, а несколько больше.
— Куда же делись остальные? — Дрэйк говорил, братство менялось.
Братья менялись. Разве они не бессмертны?
Или врет молва?
— Чем шире становилось влияние братства на жизни людей и целых государств, тем больше разногласий назревало в его недрах. Иногда споры решались радикально. В конце концов, метод «иногда проще убить собеседника, чем доказать ему свою правоту» заметно поубавил количество братьев. И уж не знаю, что там произошло у той расы, то ли ее представители перестали навещать наш мир, то ли начали поголовно предохраняться, но больше полубожественных сыновей не находили, равно как и славных баллад уже не слагали.
— Значит, и Дрэйк, и Нордан…
— И все братство — дети мужчин той расы и человеческих женщин.
— А дар змеиной богини?
— Дар богини — яд, как я теперь понимаю, в комплекте с клыками. И дар бога смерти — свобода от его власти. Какие-то там варварские кровавые ритуалы, объединение в круг, от которого зависит сила и бессмертие братства. Говорю же, мало информации, подробностей я не знаю.
— Значит, они все-таки бессмертны? — но как же тогда братья избавлялись друг от друга?
— Бессмертны, — подтвердила Лиссет. — Однако, судя по ошибкам прошлого, способы убийства собрата существуют, надо только, как говорится, знать места и пароли. Ну вот, собственно, это все, что о них известно. Есть еще, разумеется, слухи, но в них и с собаками не разберешься.
В моем теле, в моей крови яд.
Браслет рабыни можно снять. Настоящую татуировку свести. Но возможно ли очистить мое тело от яда?
Дрэйк упоминал о последствиях необдуманных действий Нордана, но ни разу — о самом клейме. Не сказал, что избавит меня от черного цветка. Не потому ли, что это невозможно?