Наложницы ненависти
Шрифт:
— А что он сделал?
— Великий магистр де Гир отменил семье Хван вассальную присягу, заменив ее вассальным договором.
— В чем разница? — не понял советник.
— Присяга обязывает хванов подчиняться любому решению Ордена, а договор нет.
— Чуды начинают понимать, что дружба лучше диктатуры, — проскрипел князь. — Наконец-то.
— Может, предложим подписать такую же бумажку шасам? — мечтательно вздохнул Сантьяга. — А то Торговая Гильдия пытается стрясти с нас компенсацию за то, что мы слишком поздно вступили в войну. Они твердят, что, если бы мы поддержали людов раньше, убытки
— Кажется, мы уже пытались заключить с ними какое-то вассальное соглашение, — припомнил князь. — Сколько лет у нас отняло согласование деталей? Четыреста пятнадцать?
— Четыреста пятьдесят семь, — уточнил комиссар. — Потом вы заявили, что у вас разболелась голова, и мы отложили переговоры. — Он небрежным жестом поправил идеальный пробор. — У меня в архиве сохранились бумаги… Возобновим мучения?
— Не стоит.
— А что с нашими потерями? — вернулся к делам один из советников.
— Мы потеряли восемь гарок, — грустно сообщил комиссар.
— Восемь?!
— Шестерых во время Лунной фантазии, там была большая толчея, а двое погибли в бою с иерархами Кадаф.
— Отвратительно! — возмутился советник. — И это вы называете хорошим планированием операции?
— Не думаю, что стоит упрекать комиссара, — глухо бросил князь. — Ему пришлось много импровизировать.
Советник мрачно заворчал себе под нос, а затем предложил:
— Тогда давайте обсудим условия, которые мы выставим Великим Домам…
— Хочу напомнить, что мы воевали не для того, чтобы выставлять условия, — снова перебил его князь. — История учит нас, что основная ошибка всех победителей — в желании воспользоваться плодами победы с наибольшей наглостью.
— В Великих Домах понимают ситуацию, — несколько обескураженно буркнул советник. — Не думаю, что в ближайшие тридцать-сорок лет кто-то осмелится оспаривать решения Темного Двора.
— Именно поэтому мы должны быть крайне осторожны, принимая свои решения, — судя по тембру голоса, доносящегося из-под капюшона, князь улыбался. — Насилие — это привилегия слабых. — Он неожиданно поднялся из кресла. — В Тайном Городе все останется по-прежнему: Великие Дома будут сотрудничать на равных, пакостить друг другу, копить силы… А мы будем смотреть, были ли извлечены уроки из этого кризиса. — Капюшон повелителя повернулся к Сантьяге. — Мне тоже понравилось решение Франца. Мы не ошиблись в нем.
Денежная Башня, штаб-квартира семьи Шась.
Москва, Краснопресненская набережная,
12 августа, воскресенье, 19:00
Вылизанный конференц-зал штаб-квартиры Торговой Гильдии сиял. Гнутые мягкие кресла поскрипывали под тяжестью солидных господ и их спутниц. Вышколенные официанты тенями скользили между гостей, предлагая шампанское, а приглашенный вести мероприятие Мурций Чейз суетился у подиума. На нем, справа и слева от места аукционера, замерли Дурсон и Гомори. Шасы не подкачали, они действительно наняли лучших в городе таксидермистов, и гиперборейцы казались живыми. Создавалось впечатление, что они готовы ворваться в зал, растерзать участников аукциона, и даже тусклое золото их глаз передавало глухую ненависть.
— По десять граммов на каждый глаз, — озабоченно покачал головой Михар Турчи. — И зачем мы только потребовали от чучельщиков полного сходства? Сплошные расходы.
— Отобьем, — уверенно улыбнулся Юсур Томба. — Биджар, когда увидел статую Ктулху, два дня только о ней и мог говорить. Он уже сказал, что без покупки отсюда не уйдет.
— Это хорошо, — Турчи потер руки. — А с Сантьягой ты говорил?
Лицо Юсура помрачнело:
— Темный Двор отказался выставлять на аукцион Элигора, На-Хага и Анабота. Комиссар сказал, что они украсят его садик.
— Жадный он, — высказал свое мнение Михар. — Наверняка думает, что через пару сотен лет выручит за них больше. — Директор Службы утилизации помолчал. — Очень жадный.
— Приходится с этим мириться, — вздохнул Томба.
— А мне кажется, они зря покрыли лаком Пустынника. — Яна прищурила золотые глаза, оценивая работу таксидермистов, и закончила: — Он чуть поменял оттенок.
— К счастью, здесь не очень много народу, который может различить такие нюансы, — рассмеялся Артем. Он огляделся. — С точки зрения маркетинга, прямой эфир последнего сражения здорово нам помог: все толстосумы Тайного Города мечтают прикупить уникальное чучело.
— Стартовая цена известна?
— Томба слишком хитер для этого, — покачал головой наемник. — Он назовет ее только перед началом аукциона.
— Надеюсь, не продешевит, — протянула Инга.
— Томба? — Кортес хмыкнул.
Он ни на секунду не отходил от Яны. Широкоплечий наемник в элегантном смокинге и стройная красавица в облегающем черном платье. Мужчина и его восхитительная женщина с чудными, полными любви золотыми глазами.
— Томба ни за что не прогадает.
— И мы неплохо заработаем! — закончил Артем, и четыре хрустальных бокала соприкоснулись, издав нежный перезвон.
— Кстати, партнеры, — протянул Кортес, сделав маленький глоток шампанского. — Что вы скажете насчет небольшого отпуска?
— Насколько небольшого?
Яна слегка пожала обнаженными плечами:
— Как получится.
— Я думаю, нам всем надо отдохнуть, — улыбнулась Инга. — Я давно предлагала Темке отправиться на наш галеон.
— Какой еще галеон? — удивился Кортес.
— Наш галеон, — загадочно ответила Рыжая, но тут же рассмеялась. — Кортес, ты совсем забыл, что приставники задолжали нам целый клад! Представляешь: море, закат, пустынный пляж, мы идем по линии прибоя, а впереди, в скалах, постепенно вырисовываются контуры старинного корабля, полного золота и всяких там сокровищ!
— Звучит заманчиво, — задумчиво кивнула Яна.
— А заодно и накупаемся, — вздохнул Артем.
— И повеселимся… — Кортес потянул из кармана зазвонивший мобильный телефон. — Алло? — Выдержал паузу. — Нет, старик, только не сегодня! У нас праздник! У нас аукцион, в конце концов! — Снова пауза. — Ладно. Вечером, после аукциона, в «Ящеррице». Там и обсудим твой контракт.
Он сложил телефон и развел руками:
— Господа, у нас назревает небольшой бизнес.
Мурций Чейз взобрался на подиум и, призывая участников аукциона уделить ему внимание, яростно затарахтел деревянным молоточком.