Наложницы ненависти
Шрифт:
— Давай обсудим эти мелочи потом, — перебила наемника Инга. — Если все в порядке, то почему ты такой грустный?
— Это мои проблемы.
Рыжая перевела взгляд на Артема:
— Скажи ему.
— Что вы еще натворили? — вздохнул Кортес.
— Слушай, напарник, — молодой наемник положил руку на плечо Кортеса. — Если тебя гнетет, что Яна стала колдуньей, то не тушуйся: я давно живу с ведьмой и могу поделиться опытом. Будешь учиться на моих ошибках.
— Мерзавец, — ласково проворчала Инга, — не мучай человека. — Она
— Я ждал этого момента несколько лет, — пробормотал Инге Артем, — мы сумели ошарашить Кортеса. Это надо было снять на видео.
Вытаращенные глаза лучшего наемника Тайного Города, полуоткрытый рот…
Инга прыснула.
— Как?
— Потом расскажем.
— Но…
— Начальник, начальник! — Кто-то нерешительно подергал Артема за рукав.
Молодой наемник резко обернулся, но, увидев двух воинов Красных Шапок, расслабился:
— Что надо?
— Кувалда сказал, что ты покупаешь головы тварей Кадаф, — сообщил один из дикарей. — Мы принесли девять. Давай деньги.
И он бросил к ногам наемника пластиковый мешок.
На то, чтобы накрыть мороком Красную площадь, Служба утилизации затрачивала массу магической энергии. Бережливый Михар Турчи не понимал, почему Сантьяга, в целях экономии, не атаковал гиперборейцев сразу, но обсуждать приказ комиссара не решился. И его сотрудники тщательно скрывали от посторонних глаз происходящее, заботливо контролируя перемещения редких полицейских и кремлевских охранников. Поглощенные своими делами гиперборейцы им не мешали.
— Лазь, гони следующую шеренгу!
— Хорошо! — Яна хлестнула бичом очередных мертвых демонов. — Вперед, ублюдки! Ненависть Великого Господина зовет!!
Помимо электрических ламп, гробница Азаг-Тота освещалась двумя пучками факелов, в которые Вероника добавила специальные благовония, и удушливый запах стелился по стертому булыжнику площади. Все, оставшиеся у гиперборейцев пехотинцы, мертвые демоны и Тощие Всадники, а также птицы Лэнга заняли место левее, неподалеку от Лобного места, на котором плясало синее пламя зажженного Вероникой гиперборейского огня. Лестница, ведущая наверх, заканчивалась призрачной аркой, в которой стояла Вероника.
— Ненависть твоя, Великий Господин, пылает! Ненависть твоя, Великий Господин, возвращается! — Белое платье наложницы было перепачкано кровью. — Ненависть твоя дарит жизнь и берет ее! Жизнь — это твоя ненависть!!
Очередной демон, очарованный золотым сиянием глаз ведьмы, послушно поднялся по лестнице. Не первый и не последний.
— Жизнь — это ненависть!!!
Едва гипербореец ступил под арку, как его тело пронзили семь острых, словно бритва лезвий. Несмотря на призрачность колдовской конструкции, они были вполне материальны, и по их блестящим и жадным лезвиям кровь демона помчалась в арку.
— Кровь — это ненависть! Пусть твоя проклятая кровь вернет Азаг-Тоту ненависть!
Лезвия втянулись в арку, и Вероника толкнула демона в синее пламя Кадаф. «Стим», украденный Захаром, был необходим для церемонии, был кровью церемонии, ее ненавистью. И теперь наложницам приходилось добывать Золотой Корень сложным путем: буквально выдавливая его из гиперборейцев. Все войска, которые остались в распоряжении Вероники, ожидал один конец: в пламя. Азаг-Тоту нужна проклятая кровь, нужна, но арка… Арка наполнялась медленно.
Вероника спокойно посмотрела на едва налившиеся слабым, очень слабым золотистым сиянием призрачные стены и перевела взгляд на следующую жертву:
— Жизнь — это ненависть!!!
— Нет, Ортега, атаковать гиперборейцев сейчас было бы крайне неблагоразумно, — мягко произнес Сантьяга. — Они и без нас прекрасно справляются с уничтожением собственной армии. К тому же я не считаю неживых демонов и дохлых наездников достойной целью для гарок. Поупражняться в фехтовании можно и на чучелах.
— Мы давно не воевали всерьез, — извиняющимся тоном ответил помощник комиссара. — Война как-то бодрит.
— Бодрят победы, Ортега, — нравоучительно заметил Сантьяга. — А война быстро надоедает. Где иерархи Кадаф?
— Переместились на Манежную площадь.
— Вот ими мы и займемся.
— Но когда наложницы соберут нужное количество Золотого Корня, они приступят к церемонии, — осторожно напомнил Ортега. — И поднимут Азаг-Тота.
— Пусть попробуют, — неопределенно протянул комиссар.
— Здесь мы очень уязвимы, — мрачно заметил Анабот.
— Знаю, — коротко ответил Элигор, неподвижно глядя на пустынную Тверскую.
— Они откроют порталы по кругу и атакуют нас сразу со всех сторон, — предположил На-Хаг.
— Это будет разумно, — согласился краснокожий.
— Я ударю сверху, но на всех меня не хватит, — высказался Дурсон.
Элигор промолчал. Умолкли и остальные иерархи. Умолкли и угрюмо переглянулись. Четверо, всего лишь четверо, против обученных гарок Темного Двора. Против масанов, которых навы наверняка бросят в бой. Против Сантьяги. Элигор был уверен, что на этот раз комиссар не останется в стороне: битвы с гиперборейцами всегда получались увлекательными.
— Если они накроют площадь «Ревом Левиафана», мы…
— Они не будут этого делать, — перебил Элигор Анабота.
— Почему? — вскинулся жабообразный.
— Поверь мне, — усмехнулся краснокожий. — Сантьяга хороший стратег и не упустит возможность продемонстрировать остальным Великим Домам, на что способна его армия. Нас будут убивать в прямом бою.
— Думаю, Элигор прав, — проклокотал Дурсон. А рогатый На-Хаг задумчиво посмотрел в сторону Красной площади:
— Надеюсь, наложницы успеют.