Нам бы день продержаться. Дилогия
Шрифт:
Общим замыслом было то, что майор, кроме пленения БТР, одобрил и предложил тактику мелких укусов. Такая деятельность в общей слаженности давала возможность безнаказанно и, главное, не теряя людей в схватке выбить живую силу у противника и лишить его преимущества в вооружении. Для этой же цели мы хотели организовать засаду после воровства броника и грабежа склада с оружием. И выбить из строя Курбана еще человек десять своими винтовками. Причем приказ был простой – не убивать, а по возможности ранить. Единственное, что мы не смогли предугадать и что могло добросовестно осложнить нам жизнь, – был танк, урчащий вдали на дороге.
– Что будем делать, лейтенант? Танк все-таки, а? Может, отступим до поворота? А там его, на повороте, и подожжем! Он дорогу намертво закупорит, а пехоту мы из своих «рогаток» положим в предполье, – дельно излагал старшина. Только, если мы его на дороге поставим, то и сами потом выехать по ней никуда не сможем. А вот если мы его остановим до поворота, на котором с одной стороны скала, а с другой стороны обрыв, то и «наезжающих» тормознем и предупредим, и себе дорогу для дальнейших действий оставим открытой. Была у меня еще одна мысль, как пленных использовать, но это дело тоже надо было обставить соответствующим образом. Между тем боевики грамотно
Вопрос был только в том, что сможет ли Пирмухаммедов, двигаясь на передаче заднего хода, вписать не коротенькое тело БТР в поворот. Муха ухмыль-нулся так, что некое подобие стыда промелькнуло в наших головах за сомнение в его возможностях. Второй вопрос: кто будет наживкой? Посылать надо было кого-то уравновешенного, но быстроногого. Рисковать молодыми было нехорошо. И я пошел сам. Остальные откатились сначала за первый поворот, а потом и за дальний второй, после подковообразного.
Файзулла выцеливал тех, кто шел по гребню, развернувшись от меня влево. Я – тех, кто разведывал дорогу для танка внизу. Оба залегли за двумя огромными валунами, причудливо вросшими в горную породу на вершине, после которой хребет вдоль шоссейки, что шла внизу, прерывался и давал возможность повернуть на дорогу, ведущую к нашей заставе. Водораздел тут же продолжался следующим нагромождением цепи переходящих одна в другую сопок. Первые наши выстрелы уложили самых ближних до нас боевиков на дальности пятьсот метров. Дальше вести огонь было смертельно опасно. Так как после этого танковая пушка на башне пришла в движение. И мы с Файзуллой со всех ног бросились вниз к БТРу на виду у тех, кто шел по хребту. Как только мы отбежали от камня, за которым лежали, метров на пятнадцать, раздался взрыв, а затем долетел звук выстрела, и мы кубарем покатились по склону, сбитые с ног взрывной волной снаряда, выпущенного из танковой пушки. Те из боевиков, что шли по хребту, обнаружили две убегающие фигуры и начали двигаться бегом, поливая на ходу очередями кувыркающиеся в пыли силуэты. Внизу нас ждал Муха в БТР, и короткие очереди из крупняка поубавили пыла спешащим к нам по вершинам бандитам. Но уложенные на землю стрелки начали более прицельно обкладывать нас очередями из своих автоматов. Боевики снизу, у дороги, видимо, получили радио от верхних и дружно полезли вверх по склону на нашу высотку. Танк же, наоборот, взревел двигателем и начал разгоняться, объезжая горку, к грунтовке, которая втягивала его в нашу «бутылку». Муха не жалел патронов. Начал бить длинными очередями из обоих башенных пулеметов и таки заставил примолкнуть огрызающихся по нас с удобной позиции людей Курбаши. Еще чуть, и нас бы окружили с трех сторон. Драпать надо было самым ускоренным темпом, что мы с Файзуллой и делали на спуске, не жалея ног по пути к бронетранспортеру, что стоял у под-ножия.
Мы ввалились по одному в боковую дверь броника и захрипели, судорожно вдыхая и выдыхая воздух. Камазовский трехсотсильный движок сорвал машину с места. Я решил не рисковать. Куда тут еще рисковать, когда на хвосте самый выпускаемый и массовый основной боевой танк ВС СССР. В башне пушка, шо – мама моя! Пулемет ПКТ, как у нас в БТР и НСВТ «Утес», кажись, на горбе, если старый. Нам надо тикать, лететь и даже мчаться.
– Муха, так передом и езжай! – приказал, а сам пополз к сиденью наводчика. Счетчик выстрелов сообщил, что крупняка у меня сто пять, а семерки пятьсот одиннадцать. «Как раз хватит», – подумал я. БТР мчался к повороту, разгоняясь и закручивая клубы пыли сзади и по бокам замысловатыми спиралями и траекториями. – Муха, на самом повороте тормозишь, – напомнил задачу механику и повернул башню назад-.
– Ага, – радостно подтвердил водитель, сверкая зубами мне в спину. Файзулла по-хозяйски набивал рожки патронами из вскрытого цинка. Мы ждали недолго.
Сперва на вершине высотки, с которой мы скатились с Файзуллой, появились первые бородачи. Слева к ним приблизились те, которые шли к нам по хребту. Потом между подножиями двух сопок появились еще люди с автоматами. И за ними, в промежуток дороги между возвышенностями вывернулся танк.
Вывернулся, повел башней в нашу сторону, потом весь, на одной гусенице развернулся. А пока он разворачивался, я ему, в рожу его бронированную, очередь из КПВТ и засадил, как пощечину дал. Мысль была хорошая: во-первых – снести ему что-то из навесного оборудования и, если повезет, испортить прицел или пробить ствол – не повезло. Во-вторых: разозлить экипаж и придать им гонору. Что, мол, какой-то вшивый БТР с противопульной броней смеет хлестать по мордасам полноценный боевой танк и без ответной пиндюлины. Ага, щас мы ему ка-а-ак врежем стодвадцатипятимиллиметровым кулаком в обратку!
– Муха, валим! – Все красивые и правильные слова выскакивают из башки, когда пушка на башне начинает аккуратно выцеливать нашу скорлупку бэтээра у поворота. Как же медленно ползет машина, спасаясь от бронебойного снаряда, за стену поворота. Да нам и осколочно-фугасного подарка с лихвой бы хватило. Разрыв встряхивает наш броник уже за скалой, осыпает дождем камней и оглушает грохотом. Кусок скалы размером с четыре меня отламывается и, медленно переворачиваясь в пыли и крошках, бухается на дорогу между колеями. Мы драпаем по изогнутости подковы дороги к следующему повороту. Танк вначале ревет победно движком, но по команде сверху останавливается, и вперед снова идет разведка боевиков. Басмачи добираются до поворота, за которым исчезла наша бронированная повозка, и осторожно выглядывают.
И что они видят? Видят петлю дороги, изогнувшуюся подковой вокруг пропасти. И на расстоянии четыреста метров по прямой – следующий поворот за очередную сопку. И на этом повороте, жопом к ним, внизу, под вершиной, вольготно стоим с развернутой башней нашего железного коня мы, и я, совершенно безнаказанно, открываю огонь по их наглым лицам из обоих пулеметов. Каменная крошка брызжет, как вода, во все стороны от скалы, за которую моментально прячутся бандитские физиономии. Но прежде меня по любопытным открывает огонь старшина на сопке, что над поворотом, из своей «рогатки» со снайперским прицелом. И два не особо расторопных, но излишне любопытных бандюка остаются на повороте. Их тут же утаскивают за ноги, укрывая бездыханные тела за каменной подошвой горы.
Моя засада находится на противоположной возвышенности, под которой расположились наступающие люди курбаши. Справа в двухстах метрах по гребню в небольшой вымоине, прикрытой валуном. Лежат в месте, совершенно не пригодном для стрельбы по танку, четверо моих бойцов. Сидят или лежат, укрытые пропесоченными плащ-палатками Федя с гранатометом и вторым номером, снайпер и пулеметчик с РПК. Пулеметчик с ПКМ спрятался еще дальше, но он видит из своего далека поле боя внизу и может подать сигнал, когда танк приблизится и пересечет ту черту, за которой ему спастись от надкалиберной гранаты будет сложно. Они ждут, когда бронированная черепаха подойдет ближе, на прицельную дальность выстрела из нашего РПГ-7В. А Феде дана конкретная объяснялка – бить сверху по моторному отсеку за башней, в люк механика или в борт, как удобнее. А бандюками рулит не идиот. Он посылает группу из шести человек по верху водо-раздела, на сопку, под которой старшина уложил навсегда двоих разведчиков нашего противника. Именно туда и должна выскочить группа гранатометчика, чтобы подбить танк и сразу дать деру к нам, сюда под прикрытие старшины и нашего бэтээра, если не выйдет. А если выйдет, то мы бросимся им помогать удержать выгодный рубеж обороны.
Мы их пропускаем, этих разведчиков, они должны подтвердить своему командиру, что танку ничего не угрожает, и он может спокойно высунуться из-за сопки и развалить своим снарядом задницу нашего броника, не боясь попасть под обстрел противотанковых средств. Или хотя бы убрать его с узкого пути, чтобы пехота могла беспрепятственно наступать дальше, отвоевывая у нас повороты горной дороги. Бойцы противника занимают верхушку сопки напротив нашего БТРа, но не выглядывают нагло, осторожненько зыркают и тут же прячутся за вершину, чтоб не подставиться. Ствол КПВТ недвусмысленно вздернут в их сторону. Поворот напротив БТРа стережет Файзулла со своей СВД, который спрятался за колесами и бортом боевой машины. А старшине наверху сейчас хуже всего. Он на одном уровне с той группой, что забралась наверх противостоящей сопки. Стрелять нельзя. Надо подождать, пока они дадут танку «добро» на приближение. А бандюки не спешат. У них преимущество в количестве и огневой мощности техники. Пока. Осматриваются. Треск моих пулеметов и пули выбивают каменные осколки на гребне перед шестеркой «курбановских верхолазов». Те прячут головы и отползают за обратный скат. Но скат почти вертикальный, и им там очень неудобно почти висеть и совершенно плохо двигать стволами оружия в такой позе, выискивая цель. Танк медленно трогается. По всей видимости происходящего и докладу пулеметчика с рацией, в случае обнаружения Феди или другой неприятности он, танк, двинет назад, убегая от опасности. А без танка эта куча пехоты станет легкой добычей для моих снайперов, прикрытых огнем крупняка и пулеметчиков. Странно, что у боевиков нет РПГ. Не награбили еще, наверно. В ответ на эти мысли неприцельный выстрел из-за противолежащей сопки взрывается кучей камней, бьющих градом сверху по броне машины. Файзулла не дал прицелиться высунувшемуся из-за скалы гранатометчику, а вторым выстрелом загнал за подножие сопки пулеметчика. Значит, РПГ у них есть. И если Файзулла промахнется… то будет у нас не БТР, а БМП – братская могила пехоты для меня и Мухи, который сидит у руля.
Все-таки Федю мы потеряли. Очень хорошо видно силуэт гранатометчика снизу, когда он высовывается из-за валуна на сопке. Все разыграли как по нотам. По команде наблюдателя-пулеметчика, когда танк зашел в зону стопроцентного поражения, старшина и два снайпера открыли огонь по противоположной сопке. Сбросили точными выстрелами вниз тех шестерых, что обеспечивали танку безопасный подход к повороту, откуда он мог влепить стодвадцатипятимиллиметровый подарок нашему БТРу. Федя и его помощник помчались к присмотренному валуну на краю обрыва, чтоб шарахнуть по танку сверху. Изготовился, положил трубу на правое плечо, снял РПГ с предохранителя, взвел и выглянул. Тут его абрис и появился на линии, разделяющей небо и землю. Пулеметчик-наблюдатель, конечно, отвлек многих внизу тем, что открыл огонь со своего места, но всех он пулеметом достать не мог, хоть молотил длинными очередями. Прицелиться в двукратную оптику и выстрелить любопытный Федюня успел, но вместо того, чтоб тут же нырнуть за камень, как его учили, он непроизвольно проследил недолгий полет гранаты до моторного отсека «бронированной черепахи». Сколько нужно, чтоб прицелиться? Пять секунд – максимум. И Феде, и его оппонентам. Но нападавшие воины Аллаха начали стрелять навскидку, не жалея патронов. Место, откуда вылетела надкалиберная граната, расцвело каменной крошкой и пылевыми столбиками от ударов многочисленных пуль АКМов и Ак-74-х. Стрелка швырнуло за скат. Последнее, что увидел Федя, – это была его граната, которая врезалась в броню сразу за башней танка. Кумулятивная струя ударила вскользь, косо пробивая бое-укладку, снаряды сдетонировали вразнобой, и мощная какофония взрывов сорвала и выкинула башню вверх, уничтожив попутно экипаж и расшвыряв тех, кто находился вблизи уничтоженной машины.