Нам нужна великая Россия
Шрифт:
Гучков повесил трубку. Итак, начальник войсковой охраны Петрограда дал понять, что не собирается ничего делать для "успокоения" восставших частей. Замечательно. Александр Иванович мысленно похвалил себя за столь удачное и давнее знакомство. А уж сколько всего интересного удалось использовать в дебатах против военного ведомства! Сколько тайной информации можно было услышать за чашечкой чая! Главное - знать подход, а остальное приложится. Ну и, конечно, суметь доказать, что лучше встать на твою сторону. Ведь во всех газетах говорили, что вскоре придёт новое, гучковско-милюковское правительство, а значит, это должно
Положив трубку на место, Гучков поднялся с места и затопал прочь из кабинета. Деятельная натура требовала участия в событиях, наблюдения за тем, как винтики толкают друг друга, порождая лавину. Вскоре вся страна увидит, кто на самом деле может и должен руководить великой Россией, а кого необходимо бросить на свалку истории.
Таврический дворец гудел и полнился жизнью, обогнав тонущий "Титаник" и разворошенный муравейник. На Гучкова едва не налетел субъект в странного вида форме: защитного цвета гимнастёрка с погонами, на которых красовались топоры, замахнувшиеся на замысловатый вензель. Гучков хмыкнул: земгусары и сюда добрались! Почувствовали, где могут быть наиболее полезны "передовой общественности". Интересно, много ли молодых людей, спасающихся от призыва на фронт службой в этих недовойсках, сейчас бегало по Таврическому? Чудом не налетевший на лидера октябристов земгусар засмущался, извинился и, чуть ли не обливаясь слезами умиления, спросил, где тут надежда России заседает.
– Хотите послужить новой России?
– для проверки спросил Гучков.
Вьюноша кивнул. В мыслях он уже жил в столь желанной республике, ну или хотя бы конституционной монархии. Свобода манила его, вчерашнего кудрявого студента, на великие свершения. Глаза его горели, а руки так и чесались от желания что-нибудь сделать. Он был уверен, что знает, как и что нужно сделать для преобразования России.
Гучков довольно улыбнулся. Он прислушался к гулу, царившему в коридорах Думы, к голосам, доносившимся из-за дверей кабинетов. Ага, Финансовая комиссия, славная своими прямой обязанностью: делиться слухами и множить их. Чуть далее по коридору было особенно шумно: видимо, собрались депутаты, а может, и лидеры фракций. Только они мели так громко и душевно кричать. Туда Александр Иванович и указал. Он уже знал, как можно самым лучшим образом использовать задор земгусара.
– Пойдёмте-ка туда, именно там решается судьба России!
– Гучков был уверен в том, что ничуть не кривит душой.
Вчерашний студент радостно закивал и помчался во всю прыть, Гучков едва поспевал за ним. Вот они, творцы будущей России, энергичные, талантливые, не запятнанные службой!
Едва дверь открылась, как коридор заволокло облако сигаретного дыма и туман разговоров и отрывистых реплик. Кабинет был битком набит людьми: на первый взгляд тут сидело человек тридцать, а может, и все сорок.
– Господа, - кивнул Гучков, приветствуя старейшин Думы.
Разговоры ненадолго стихли. Кто-то поспешил поприветствовать лидера октябристов, иные зашушукались между собой.
– Рад поздравить вас с прибытием в наш стан бойцов доблестного Земгора, - Александр Иванович кивком головы указал на земгусара.
– Наконец-то!
– воскликнул стоявший в центре комнаты Некрасов.
Полноватый, смешно дёргавший густыми чёрными усами при разговоре, он так и застыл с "перстом указующим": видимо, что-то активно доказывал сидевшему напротив него депутату от левых Скобелеву. Зачёсанные назад волосы растрепались, эспаньолку поблекла, а лицо раскраснелось до невозможности. Меньшевик, видимо, противостоял Некрасову. Гучков готов был поспорить, что речь шла о теоретическом обосновании роли образованного пролетариата в текущем моменте, а если проще, то...
– Это может быть провокацией правительства. Что, скажете, мешает им двинуть на город дивизию-другую? А? Сейчас мы ведём очень мощную работу во флоте, вот-вот мы сможем...- Скобелев захрипел. Даже его горло, привычное к думским баталиям и агитации на бакинских нефтяных промыслах, не справлялось.
– Но любая провокация...
Открывавшаяся вовнутрь дверь чуть не зашибла Гучкова: тот по какому-то наитию сделал шаг по направлению к Некрасову, и практически тут же на пороге возник одним из думцев, а может быть, просто "сочувствующих".
– ГАУ взято восставшими!
– воскликнул он с великим волнением, то ли радостно-торжествующе, то ли патетически-погибельно. Никто ведь не знал, чем всё это обернётся.
– Такое могут делать только немцы, наши враги! Позор! Война идёт, а центр снабжения армии огнеприпасами парализован! Немцы добились своей цели!
– запальчиво воскликнул кадет Шингарёв.
Глубоко посаженные глаза его едва ли не выпрыгивали из орбит. Он потянулся к шее и ослабил узел - или удавку?
– галстука.
Скобелев, откашлявшись, повернулся к Шингарёву. Бросив взгляд на галстук, который так отчаянно теребил кадет, меньшевик огрызнулся, будто бы слова об измене были обращены к нему:
– Вам, милейший, следует более осторожно выбирать выражения. За них ведь и ответить придётся, - прищурился Скобелев.
Глаза его неотрывно следили за пальцами Шингарёва, будто бы назло Скобелеву всё теребившие и теребившие галстук. Он что, издевается, а? Намекает на...
Дверь открылась с грохотом. На пороге показалась титаническая фигура Родзянко. Окинув взглядом собравшихся, он затрубил в иерихонскую трубу:
– Кто собрал без моего ведома сеньорен-конвент?
– интонации его были ревнивые донельзя.
Шидловский, за секунду до того сменивший "на посту" в центре комнаты Некрасова - потом это назовут "председательством" - замахал головой:
– Отнюдь, Михаил Владимирович, это только лишь частное совещание фракций. Мы хотим выработать общую позицию...Обменяться мнениями...- Шидловский стремился во что бы то ни стало убедить Родзянко в том, что никто помимо воли председателя Думы не собирается созывать сеньорен-конвент.
– Ну так чего же мы ждём, господа?
– в единое мгновение тон председателя переменился, став довольно-масляным.
– Прошу в мой кабинет! Прошу! Немедленно обсудим там текущий момент!
Скобелев, пожав плечами: к чему было тратить время на походы туда-сюда? Разве только польстить Родзянко? Но делать было нечего, ведь большинство присутствовавших с радостью откликнулись на предложение. У них было всё больше и больше поводов думать, что действуют они все совершенно...законно. Или нет, не так! Они поступают так же, как и другие, и никто их не хватает за руку! Ха! Вот она, веками чаемая революция вольных во имя свободы!