Нам нужна великая Россия
Шрифт:
Николай макнул перо в походную чернильницу.
– Требуется внести одно исправление, без которого манифест подписывать я не буду. Покажите его нашим...
– Николай подбирал слово, - гостям. И пригласите Федорова . С ним поговорим прежде наших...гостей.
– Да, Ваше Величество, - и глаза Мордвинова расширились. Он разом проснулся, разглядев, что именно вписал в манифест
Самые противоречивые чувства нахлынули в тот момент на флигель-адъютанта, ставшего свидетелем и - немного - участником истории...
Глава 10
Кажется, с самого утра подобной сутолоки Столыпин не видел. Казармы кавалергардов превращали в настоящую крепость и, одновременно, плацдарм для удара. Решено было здесь закрепиться на тот случай, если штурм не удастся или к противнику подойдут крупные подкрепления. Мелкие группы постоянно сюда прибывали, но (вероятно, при известии об отряде) целых толп уже видно не было. Даже Потемкинская улица обезлюдела, только за баррикадами восставших и остались люди.
Уже практически стемнело. Фонари не работали от слова "совсем". Видимо, на электростанции возникли проблемы. А может, эмиссары восставших прекратили подачу света. Таврический, наоборот, сверкал всеми огнями, представляя замечательную мишень.
– Одна батарея. Всего одна батарея, - не уставал повторять Добржанский. Свет огней Таврического отражался в его глазах, что создавало картину поистине инфернальную. Сейчас Петр Аркадьевич поймал себя на мысли, что генерал-майор похож на черта: сравнение усиливалось черной как смоль кожанкой.
– Ну нету у нас батареи, Александр Николаевич, нету батареи!
– Хабалов уже почти не держал себя в руках.
– А все почему?
– Добржанский многозначительно посмотрел на Хабалова, но решил смолчать.
– Господа, прекратите. Дело надо делать, - Столыпин решил вмешаться.
Где-то чудом раздобыли - с пропаленными дырами - подробную карту Петрограда. Ей грозила опасность приобрести новые дыры, теперь уже от бесконечных прикосновений десятков пальцев.
– Места, конечно, известные, - подал голос Кутепов.
Еще несколько минут назад он, разгоряченный и обрадованный быстрым продвижением к дворцу, вовсю рассказывал о боях за петроградские улицы. Теперь же он казался ушедшим в себя: патроны сосчитали. Для полноценного штурма боеприпасов просто не хватало.
– В штыки пойдем, - наконец, со всею возможной решимостью, произнес он.
– Может, снова под барабаны?
– Да кто этак ходит? Уже не двенадцатый год, и это не Бородино!
– повысил голос Балк.
– Если сработало у Канавки, не значит, что они отхлынут сейчас. Спиной они упираются в Таврический, сил уйма, патронов...Не знаю. Может быть, даже строевые солдаты и офицеры к ним перекинулись.
– Точно перекинулись, - кивнул полковник.
– Уж слишком стойко держатся, ироды. Так могут только обстрелянные держаться. Остальные улепетывают, только калоши видно.
– А еще рабочие собираются, - заметил Глобачев.
– Массы их держатся с той стороны дворца, как мне сообщили. Они в любой момент могут заменить отступающие силы противника. Хотя, я уверен, вскоре они покажутся на виду. И кстати, там же могут оказаться захваченные орудия и пулеметы. А сколько у нас пулеметов?
– На две полных пулеметных команды, - вмиг ответил Хабалов.
– Значит, всего лишь полтора десятка пулеметов, - потемнел Кутепов.
– Плюс один броневик, один...
– Кутепов подбирал слова.
– Один "Уайт", - Добржанский правильно понял замешательство полковника.
– И одна пушка.
– Негусто, - подытожил Столыпин.
– Мы смогли найти слабые места в их порядках?
Он окинул взглядом собравшихся командиров.
– Особо густо протянулись баррикады через Шпалерную, напротив казарм, и на юг, в сторону Кирочной. Но вот в саду оборона не такая сильная, как можно понять из наблюдения, - доклад на себя взял Кутепов.
– Пойдем через пруд. Он, на наше счастье, замерз. Но. Место узкое, ударный отряд легко в клещи возьмут, а затем сомнут численностью. Надо живую силу пр...- Кутепов быстро поправился, - восставших отвлечь.
– Какие предложения?
– совет давно уже шел против обычного: о том, кто младший по званию, а кто старший, позабыли. Было не до того.
– Воспользуемся идеей Брусилова. Нанесем несколько основных ударов по всей линии фронта. Например, три или четыре удара. Силы наши, конечно, неравные, но сделаем поправку на выучку и слаженность...Ударим через Шпалерную, Сергиевскую и Кирочную, одновременно. Но нужно что-то вроде артиллерийской подготовки... Уже не знаю, как мы этого добьемся...
– Барабаны?
– спросил Глобачев.
– Там не просто могут - должны быть люди, спасшиеся с Канавки. Идея с барабанами может не сработать, - пожал плечами Столыпин.
Снова воцарилось молчание.
– Брандеры!
– хлопнул себя по лбу Добржанский.
Ответом были удивленным взгляды.
– Мы пустим сухопутные брандеры, - пояснил (ну...так ему показалось) генерал-майор.
– Раздобудем автомобили, лучше всего, грузовые, те же "Уайты". Напичкаем их взрывчаткой, всем, что только может гореть. Заведем их. Пусть водители разгонятся, а потом выпрыгнут из машины. Автомобиль еще некоторое время будет двигаться, повинуясь инерционной силой, проедут некоторое расстояние. Надо, чтобы взрывы раздались, когда машины уже приблизятся к вражеским порядкам.
Некоторое время прошло в обдумывании. Молчание прервал Глобачев:
– Никогда не думал, что скажу об истинно эсеровской идее: а мне это нравится!
Вслед за ним с идеей согласились и другие.
– Надо сделать все это быстро! Рассылаем бойцов искать требуемые материалы, - скомандовал Столыпин.
– И я пошлю своих людей, они кое-где поищут, - многозначительно произнес Глобачев.
– Разрешите?
– Конечно! Не медлите!
– горячо закивал Столыпин.
– А то, что нам отключили электричество, оставив Таврическому, будет только на пользу!