Нам подскажет земля

Прядко Владимир

— Так, что ж, тебе стариков присылать?— кипятится начальник отдела кадров. — Может, пенсионеров?

— Нет, они свое отработали, пусть отдыхают. Давайте бывших армейских офицеров, эти — надежные...

— Ты опять за старое. По ведь не идут они в милицию...

— А вы к ним ходили?

— Ладно тебе. Ищи сам. Но имей в виду: будешь тянуть — сократим эти вакантные единицы. Тогда не так запоешь.

И вот сегодняшняя встреча с Тимониным. Рогову понравился офицер запаса, хотя с ним удалось перекинуться лишь несколькими словами. Конечно, оценили Тимонина не сухие

строчки личного дела, которое успел полковник прочитать в военкомате. Рогов не один десяток лет работает в милиции — в этой, по его выражению, академии человеческих характеров — и научился распознавать людей буквально с первой встречи. Профессиональным чутьем он угадал, что Тимонин годится к оперативной работе. И потом — письма Андрея... В них; почти в каждом говорилось о Борисе (фамилию его он ни разу не упоминал). «Мой комиссар» называл его в письмах Андрей и сравнивал: «Чем-то он напоминает тебя, отец,— так же умело распознает в людях хорошее, так же верит им и отчаянно любит возиться с «неисправимыми», как ты когда-то возился со мною...»

А уж Андрей зря хвалить не станет, он знает цену тем, кто не жалеет себя для других, кто в самую трудную минуту с открытой душой приходит на помощь. Таким человеком он считает своего отца, и это для него — мерило человеческой доброты и честности. Ведь ему самому пришлось вынести немало испытаний в жизни, пока его четырнадцатилетнего беспризорника, чумазого и голодного, не снял с проходящего поезда высокий, худой лейтенант.

— Ты куда путь держишь?

— К черту в зубы, — дерзко ответил паренек.

Но лейтенант не рассердился, а лишь улыбнулся.

— Далеко собрался. На тощий желудок тяжело. Может, зайдем в столовую пообедаем, а?

Паренек взглянул исподлобья на лейтенанта, неторопливо достал из кармана своей рваной фуфайки папиросу, закурил и, не разжимая зубов, спросил:

— В каталажку?

— В столовую.

— Пошли.

Засунув руки в карманы, дымя папиросой, он важно пошел впереди валкой, независимой походкой бывалого человека.

— Как зовут-то тебя? — поинтересовался лейтенант.

— Андрей.

— А я — Рогов. Вот и познакомились...

За обедом паренек разговорился. И Рогов узнал его нерадостную судьбу. Андрей не помнил своих родителей. Воспитывался у тетки, муж которой нещадно бил его за малейшую провинность. Мальчик не выдержал издевательств и в девять лет сбежал. С тех пор и беспризорничает.

Наблюдая, с какой жадностью ест паренек, Рогов думал: «Уже пять лет он живет собачьей жизнью. Нельзя дальше так... Что придумать? Сдать в колонию? Сбежит... И, небось, уже бывал там».

— А ты откуда едешь? — спросил Рогов, помешивая чай в стакане.

Андрей облизал ложку и принялся за оладьи

— Из колонки.

«Ну, вот, угадал я», — подумал лейтенант, а вслух спросил:

— Фамилию свою помнишь?

— Нет. Называют меня Бузой. Андрей Буза.

Рогов удивился:

— Личный адъютант Баланды?

— Он самый, — усмехнулся Андрей.

«Баланда» — кличка вожака воровской группы. Долго его не могли поймать работники милиции. А он в каждой обворованной квартире оставлял короткую записку:

«Были —

сплыли. Баланда и личный адъютант Буза».

— Вы его взяли? — Во взгляде паренька чувствуется настороженность.

— Нет, — честно признался Рогов. — Но все равно возьмем...

Долго разговаривали, сидя в столовой, лейтенант милиции и вор, бежавший из колонии. Под вечер Рогов уговорил паренька помыться в бане, постричься. Андрей радовался озорно, по-детски.

— Теперь пойдем ко мне ночевать,—предложил Рогов.

Паренек опять насторожился. Но мирный вид лейтенанта, его добродушие покорили...

Так Андрей оказался в семье Роговых. Приняли его радушно. Но на третий день он сбежал.

А на службе Рогова ждали неприятности. Когда он рассказал начальнику милиции, что у него два дня жил Буза, тот долго распекал лейтенанта, грозился отдать под суд. А Рогов стоял на своем:

— Надо сделать из него человека, полезного обществу...

— Наше дело ловить воров, — оборвал его начальник.— Пусть их потом в тюрьме и колониях воспитывают.

Рогов получил десять суток ареста за потерю бдительности. Через месяц лейтенант опять встретил Андрея в столовой на станции. Паренек очень обрадовался встрече.

Два дня ищу вас здесь, — сказал он.

— Ты где был? — строго спросил Рогов.

– С Баландой рассчитался...

Как?!

— Просто ушел от него. Сказал ему, пусть ищет себе другого адъютанта... С меня хватит.

— Правильно решил, Андрей. Жизнь идет вперед, а ты вроде как на задворках. Учиться тебе надо, работать... А с разными баландами мы скоро вовсе покончим. Так-то, браток...

Андрей привязался к лейтенанту. Рогов устроил его учеником токаря на завод, почти каждый день навещал его, следил за учебой.

Спустя месяц, перед самой войной, взяли-таки Баланду и всю его группу. Началось следствие. Задергали Андрея на допросы, на очные ставки. Воры, считая его «отколовшимся» и продавшим их, лили на него всю грязь. Сам Баланда поворачивал дело так, будто не он, а Буза был главарем шайки, подробно рассказывал больше о тех кражах, участником которых был Андрей.

— Верно говорит? — спрашивал следователь.

— Да, — угрюмо отвечал Андрей. Оправдываться ему было нечем.

И он оказался на скамье подсудимых, рядом с Баландой. В последний день суда из длительной командировки вернулся Рогов. Он с ужасом выслушал сообщение жены о том, что Андрюшку судят. Пока бежал в суд, пришло окончательное решение. Как был, грязный, в запыленной кожанке, перехлестнутой маузером на ремне, вошел в зал.

— Подсудимый, — говорил судья, — ваше последнее слово.

Андрей встал, растерянно посмотрел в зал. И тут вдруг раздался звонкий голос:

— Разрешите мне!—По проходу быстро шел Рогов. Он остановился у самого стола и взволнованно заговорил:— Товарищи судьи... разрешите... Я возьму его на поруки... Буду воспитывать... слово чекиста!..

В зале стало тихо. А за барьером глухо рыдал Андрей...

С тех пор прошло много лет. Из хрупкого на вид, чумазого паренька Андрей превратился в бравого капитана, командира стрелковой роты...