Нам подскажет земля
Шрифт:
— Где Орлов был тридцать первого мая?
«День рождения жены»,— пронеслось в мозгу Шапочки. Он тут же отогнал посторонние мысли и ответил:
— Работал. С восьми часов утра.
— Весь день?
Шапочка замялся. Ему не хотелось говорить об именинах Элеоноры Кузьминишны.
— Да... нет... до обеда.
— А когда он поехал за вашими гостями?
Сидор Лукич вздрогнул, словно уличенный в чем-то нехорошем, и виновато посмотрел на капитана. Он понял, что скрыть ничего не удастся: милиции все известно.
— Ах, да... За гостями...
— Гостей вы отправили в такси?
— Так точно, в такси...
«Сейчас спросит, почему оплату произвел из директорского фонда», — холодея, подумал Шапочка.
— А ваша машина где была?
«Пронесло», — облегченно вздохнул Шапочка и поспешил ответить:
— В гараже... Нет, нет... Позвольте, я вспомню...— Шапочка уже не вытирал обильно струившийся пот. Красный, разморенный, он ерзал в кресле, обмахиваясь платком.
— В тот день вы проверяли, вернулась ли машина в гараж?
— Выпустил из виду...
— А проверяете вообще?
— Н-,нет... я доверяю шоферу.
Байдалов сделал отметку в своем блокноте и в упор спросил:
— Ваш Орлов «королевать» ездил?
Шапочка заерзал в кресле:
— Н-не могу знать... Хотя такая привычка в последнее время у него появилась...
— Вы его к этому приучили. Вашей бесконтрольностью. Вы приезжали утром на работу, а потом отпускали шофера в распоряжение Элеоноры Кузьминишны на весь день. И никогда не проверяли, где он бывает... Теперь вот человека не стало. А вашей вины здесь нет?..
Сидор Лукич сжался. Маленькие, заплывшие жиром глазки его суетливо перебегали с одного предмета на другой. Он молчал.
Байдалов переменил тему разговора:
— Вчера на место происшествия вас привозил на шоколадной «Победе» парень с усиками. Это ваш новый шофер?
— А?.. Да, да... .нет, нет... Это мой заместитель... Анатолий Крейцер.
— Он был вашим гостем?
— Разумеется, но недолго побыл. В десять вечера уехал, сославшись на головную боль. «Простыл», — говорит... — Шапочка ухмыльнулся, вспомнил подробность: — Даже калоши и кожаные перчатки надел, когда в машину садился. Я спросил: зачем? «Слушайте прогноз погоды,—говорит,—обещали дождь...» В самом деле, в тот день был дождь, и снова сегодня начинают собираться тучи...
— Где живет ваш Крейцер?
— Постоянного адреса нет. Впрочем, надо посмотреть анкетку... Живет на частных квартирах, часто меняет. Молодость, знаете, трудно, видимо, он уживается с несговорчивой хозяйкой... Хе-хе...
— Так... — протянул капитан, не обращая внимания на пошловатую шутку Шапочки. Он встал из-за стола и начал ходить по кабинету из угла в угол, как всегда делал, когда что-то усиленно обдумывал. — Квартиры часто меняет... А «Победа» у него чья?
— Собственная,— быстро ответил Сидор Лукич. — Папаша у него
— Папаша и дядя здесь ни при чем, — перебил Байдалов и, чуть подумав, добавил: — Да и Крейцер тоже. Не о нем речь...
Хлопнули открытые ставни, по кабинету метнулся ветер. В дверь просунул кудлатую голову оперуполномоченный Синицын.
— Срочное дело, Тимофеевич. Можно?
Байдалов кивнул головой и повернулся к Шапочке:
— Спасибо за беседу, Сидор Лукич. Пусть пока она останется между нами.
— Я постараюсь, — невпопад ответил Шапочка, поспешно поднял с пола свою шляпу и, вытирая платком красную шею, направился к выходу. Ему уступил дорогу Синицын и закрыл дверь.
— Ну, что у тебя? — Байдалов потянулся к столу за папиросой.
Толстый, губастый Синицын шариком подкатился к окну, захлопнул ставни, бормоча: «Сейчас дождь пойдет», потом торопливо заговорил:
— Ты вот что, Тимофеевич. Шпарь к комиссару немедленно. С вещдоками. Так распорядился шеф, он уже там. В разговоре с батей намекни, что Синицын, мол, закончил дело. Раскололся Вовостя. Последний раз допрашиваю. Ох, и прижал же я его!..
— Не рано докладывать?
— Да последний допрос, понимаешь. Запишу, дам расписаться — и точка.
— А если Вовостя завтра откажется от своих показаний?
— Неважно. Главное вовремя доложить начальству. Ты же помнишь, как на последнем совещании батя распекал меня за слишком долгие сроки расследования? Да и тебе, моему непосредственному начальнику, досталось... Теперь пусть он знает, что мы не лыком шиты, умеем проявлять оперативность. А с Вовостей все будет в ажуре. Ты только доложи. Между прочим. Ну, я побежал. Привет!
Синицын с шумом выкатился из кабинета, хлопнув дверью. Байдалов молча посмотрел ему вслед, тщательно растер окурок в пепельнице. Синицына он недолюбливал, но почему-то не мог возразить его откровенно рваческим рассуждениям. Может, тому причиной — их давняя совместная работа, а может, в характере Синицына были и его черточки...
Глава 13
ДЫХАНИЕ ФРОНТА
Управление милиции находилось в тупичке улицы Дзержинского. Рядом громыхают стройки, а здесь тихо. Доносится слабый шум реки; кажется, его поглощает угрюмое четырехэтажное здание с нависшими над входом полукруглыми железными балконами. У дверей — милиционер. Он отдает честь подошедшему Тимонину.
— К дежурному можно?
— Пройдите, товарищ старший лейтенант, налево вторая дверь.
Тимонин входит в здание. Здесь прохладно, полумрак. Вниз ведет каменная лестница в несколько ступенек, а затем вьется вверх. Напротив входа — увитый красным бархатом бюст Ленина, вокруг него — цветы. Увидев знакомый с детства профиль вождя, Борис почувствовал себя увереннее, стал строже. Он поправил фуражку, подтянулся, хотел постучать, но дверь вдруг открылась: вышли два милиционера. Борис посторонился, потом шагнул в комнату.