Нам подскажет земля
Шрифт:
— Я занимался этой арифметикой, Алексей Тимофеевич. Орлов трижды ездил за гостями Шапочки, потом к буфету. По подсчетам, которые я проделал с помощью нашего «газика», получилось, что Орлов по городу наездил всего четырнадцать километров. Остается выяснить, как набежало еще сто пять.
— Мы можем лишь догадываться, что эти сто пять километров машина прошла по тем местам, где есть пшеничные поля, кустарники, канавы, по которым стекает порода из пробуренных скважин.
— Да, — задумчиво произнес Гаевой, наблюдая за Байдаловым, который тщательно
Байдалов посмотрел на следователя, остановил взгляд на его небритых щеках. Он только сейчас увидел, как осунулся и похудел Гаевой: у него резко выдавались заострившиеся скулы, яснее виднелись рябинки на лице, под глазами обозначались синеватые круги Капитан перевел взгляд на эксперта. Тот внимательно прислушивался к рассуждениям старших, опытных товарищей. Начищенный, подтянутый, он выглядел щеголевато, но и сквозь его щегольство проглядывала усталость, на бледном лице лихорадочно поблескивали черные глаза.
«Небольшую передышку надо сделать»,—подумал Байдалов и, поднявшись из-за стола, сказал:
— На эти вопросы мы в ближайшие дни найдем ответ. Задача сложная. Решать ее надо со свежей головой. Поэтому предлагаю, друзья, побродить по городу...
У Гаевого чуть двинулись вверх брови. Он скосил глаза на капитана: «Что это с ним? Никогда раньше не предлагал ничего подобного...»
— Просто побродить по городу,— повторил капитан, ни на кого не глядя. Он думал сейчас об упреке, высказанном полковником Роговым, и хотел исправить ошибку в своих отношениях с Гаевым.
Это предложение больше всех понравилось лейтенанту Рыбочкину. Он чуть не подпрыгнул от радости, но вовремя вспомнил, что все-таки лейтенант, и сдержался. А потом в его отчаянную голову пришла блестящая идея:
— А если на рыбалку? Дождик кончается, а после него клев замечательный.
Словно в подтверждение этих слов за окном посветлело и где-то вдалеке незлобно воркотнул гром.
— Это чудесно,— одобрил Байдалов.— Как вы думаете?
— Я с удовольствием, но...— Гаевой выразительно погладил свой щетинистый подбородок.
— Разумеется, сначала в парикмахерскую, а то еще рыбу напугаем.
— Я приготовлю рыболовные снасти,— вызвался лейтенант, направляясь к двери.
— Давай, Саша. Только сними форму.
— Я мигом, у меня все здесь...
Байдалов запер ящики стола и повернулся к Тимонину:
— А вы с нами пойдете? Сегодня суббота, и уже три часа...
Тимонин поднял голову, поочередно посмотрел на Байдалова и Гаевого и вдруг спросил:
— А где же сын его?
— Вы о ком?
— О Никите. Сын у него есть, четыре года. Вдвоем живут...
— А жена?
Тимонин нахмурился, посерел лицом, буркнул:
— Нету.
— Вот беда какая,— растроганно проговорил Гаевой.— Жаль мальчишку. Что же делать?
— Искать надо,—сказал Тимонин, беря свою
— Верно.— Гаевой застегнул свою папку.— Я пойду с вами. Он, наверное, в детском саду, и там уже, небось, давно бьют тревогу. Вы обождите меня у выхода, я только положу документы... От рыбалки, Алексей Тимофеевич, я отказываюсь.
— Как хотите,— отозвался Байдалов. — Мы поедем с Сашей.
Следователь вышел. Тимонин задержался у двери, повернулся:
— Завтра-то когда приходить?
— Гражданский костюм у вас есть?
— Найдется.
— Хорошо. Мы вас разыщем, если понадобитесь...
Широко распахнулась дверь. В кабинет влетел взлохмаченный Синицын.
— К черту! — с порога закричал он, брызгая слюной.— Мое терпение кончилось! Я его, гада, все равно прижму!..
— Не поладил с Вовостей? — спросил Байдалов.
Синицын, точно бочонок, подкатился к тумбочке, где стоял графин с водой, схватил толстыми, короткими пальцами стакан. Между глотками воды продолжал говорить:
— А кто же еще!.. Он самый... подлец!..
Утолив жажду, повернулся и только сейчас заметил стоявшего у двери Тимонина.
— Это кто? Наш? — бесцеремонно спросил он.
— Наш.
— Значит, новая кадра. Порядочек! Наш шеф продолжает гнуть свою линию. Скоро в отделе будут все вояки. Один я сугубо штатский. Теперь он меня съест. А за Вовостю — с потрохами...
— Отказался?
— Начисто отказался, паршивец! Сначала все шло хорошо. Он согласился потянуть с собой три кражухи. Порядочек. У меня оставалась одна. Говорю ему — бери и эту, сделаю меньший срок. Тебе, дураку, червонец пахнет, а я оформлю на половину. А там — зачет, и через три года будешь дома...
— Хватит,— оборвал его Байдалов, направляясь к выходу.
В коридоре Синицын что-то пытался пояснить, но капитан отмахнулся от него, взял Тимонина за локоть, подвел к лестнице и торопливо попрощался:
До понедельника. Если ничего не случится раньше... Синицын, пошли со мною.
Они ушли по коридору дальше, а Борис стоял и думал: «О чем говорил этот толстый? Почему краж больше, а срок меньше?..»
* *
*
Дождь кончился. Разноцветная радуга повисла в небе. Из-за туч выглянуло яркое солнце, и засверкали умытые оконные стекла, заблестел мокрый асфальт. Защебетали птицы.
Легко дышится после дождя. До предела наполненный озоном воздух пьянит голову.
Байдалов, Синицын и Рыбочкин торопливо шли по тротуару, вполголоса переговариваясь. Саша нес маленький чемоданчик. В нем — лески, крючки, нажива. Удилища рыболовы вырежут в прибрежных кустах, Саша несколько дней назад нашел хорошее местечко возле Старой Сунжи: там тихая заводь, клев такой, что только успевай забрасывать. Он обязательно поведет капитана туда. Жаль, Гаевого не будет, с ним лучше — легко и свободно, можно говорить о чем угодно. А капитан... Все-таки начальник отделения... Вот он за что-то отчитывает Синицына, и Саша из вежливости чуть приотстал. Доносятся обрывки фраз: