Нам, живущим
Шрифт:
— Я только нырну еще разок и догоню тебя.
Она ушла на пляж. Вернувшись, Перри обнаружил ее рядом с дверью машины, она быстро вытиралась большим махровым полотенцем. Он взял второе полотенце, лежавшее в проеме двери.
— Повернись, я вытру тебе спину.
Она послушно повернулась. Когда он закончил, она вытерла спину ему, затем сделала шаг назад и щелкнула его своим полотенцем.
— Ух! — Перри обиженно потер место удара. — Разве вежливо так делать?
— Нет, но зато очень весело, — усмехнулся «бесенок».
—
— Сначала тебе придется меня поймать.
Она убегала по пляжу, сверкая пятками, и ее волосы развевал ветер. Перри припустил за ней и догнал. Он схватил ее сзади, она попыталась вырваться, и вместе они повалились на песок, запутавшись и смеясь. Перри одолел ее и попытался перевернуть в положение, удобное для порки, но Диана оказалась гибкой, словно выдра, и почти такой же скользкой. В результате борьбы их лица сблизились. Перри наклонил голову и поцеловал ее в губы. Она моментально затихла, в ней чувствовалось напряжение. Он с тревогой разглядывал ее лицо. Выражение серьезное, но вроде бы не злое. Он еще раз медленно наклонился к ней. Она не пошевелилась, но и не попыталась ускользнуть. Его губы нежно коснулись ее губ. Ее тело расслабилось под ним, губы слегка раскрылись, а правая рука блуждала по его шее. Они очень долго не шевелились.
Поцелуй поцелую рознь. Одни поцелуи предназначаются для забавы, другие вызваны страстью. Есть формальные поцелуи для встречи и прощания, а есть небрежные клевки привычной привязанности. Но очень редко бывает так, что губы встречаются и две души сливаются воедино, и тогда вселенная становится завершенной, планеты находятся на верных местах. И тогда одинокая и израненная душа человека излечивается и становится цельной. На какое-то время все его поиски прекращаются, а на все вопросы находятся ответы.
Она тихо лежала в его объятиях.
— О, Перри…
— Ди, Ди…
Наконец она зашевелилась.
— Давай вернемся к машине.
Они поднялись на ноги и с удивлением обнаружили, что мышцы затекли, а тела замерзли. Теплый интерьер машины оказался очень кстати.
— Отправимся домой?
Он кивнул, и Диана потянула рычаг на себя. Тени на пляже уже удлинились; тень аппарата оторвалась от них и полетела на восток. Диана набрала высоту и какое-то время занималась настройкой. Наконец она убрала руки с рычагов управления «Облака».
— Настроила автопилот на Рино. Давай пойдем назад. — И они уселись рядом на подушках.
— Сигарету?
— Спасибо.
Он прикурил одну для нее и одну для себя. Наступило долгое молчание.
— Ди, — наконец начал он.
— Что, Перри?
— Я этого тебе не говорил, но, полагаю, ты знаешь, что я люблю тебя.
— Да, я знаю.
— И?
— Я тоже тебя люблю, Перри.
После этого снова воцарилось долгое молчание. Тихое гудение винта и пощелкивание автопилота отмечали течение времени. Он поцеловал ее. Когда поцелуй закончился, она положила свою голову на его плечо. Аппарат заполнился их мыслями. По прошествии времени звякнул колокольчик, и на панели инструментов замигал огонек. Диана поспешно встала.
— Мы рядом с домом, мне нужно взять управление на себя.
Она быстро скользнула в кресло пилота и изменила курс.
— Посмотри вниз, сможешь найти нашу площадку? — спросила она минут через пять.
— Я вижу внизу свет.
— Воспользуйся вот этой кнопкой и посмотри, моргнет ли она.
Он так и поступил.
— Да, это и впрямь наша.
— Ты посадишь нас, Перри?
— Ну, конечно, если ты этого желаешь.
— Да, я этого хочу.
Он мягко посадил аппарат. Несколько мгновений спустя Капитан Кидд уже объяснял им в самых богохульных выражениях, что он думает о тех, кто на весь день покидает дом. Судя во всему, в его речи упоминались люди безответственные и не считающиеся с другими, а также явно выражалось намерение нажаловаться в «Times». Диана спешно раздобыла блюдце с молоком и еще одно с сардинами. Капитан принял ее извинения.
Когда Перри вышел из освежителя, он обнаружил, что Диана стоит у пищеблока, и ее руки просто летают.
— Ди, — позвал он.
— Да?
— Ты забыла снять свои сандалии.
Она посмотрела на ноги и улыбнулась.
— Действительно. Тем быстрее будет готов твой ужин. — Она поставила еще несколько блюд на поднос. — Вот, расставляй это.
Диана нырнула в свой освежитель и вернулась меньше чем через пять минут, без сандалий и с распущенными волосами. Ее тело зарумянилось после быстрого душа. Она уселась на свое место.
— На старт? Внимание. Марш!
Несколько минут они поглощали пищу, как оголодавшие дети. Затем их глаза встретились, и они оба рассмеялись, сами не зная отчего. Закончили ужин они уже спокойнее, и Перри выбросил посуду в камин. Он вернулся, сел рядом с Дианой. Вечер прошел почти без бесед. Они сидели и смотрели на огонь и слушали выбранную Дианой музыку. Она почитала ему стихи. Он спросил, есть ли у нее что-нибудь Редьярда Киплинга, и Диана нашла тонкий томик стихов. Перри отыскал и прочитал вслух «Мэри Глостер». Затем он поцеловал ее мокрую от слез щеку, и она стала еще более мокрой от его слез. По прошествии долгого времени Диана подавила зевок. Он улыбнулся и сказал:
— Я тоже сонный, но не хочу уходить и оставлять тебя.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и ответила очень серьезно:
— Тебе не нужно уходить, разве что ты этого сам хочешь.
— Но послушай, дорогая, я хочу на тебе жениться, но не хочу торопить тебя с чем-либо, о чем ты потом можешь пожалеть.
— Пожалеть? Не понимаю тебя. Но что до меня, мы уже женаты, если ты этого желаешь.
— Полагаю, мы могли бы завтра отправиться и провести церемонию.