Наместный маг 2
Шрифт:
– Ты врата через Тень делать умеешь? – произносит одними губами юноша. Он силится встать, но тело не хочет слушаться.
Черная дымка из самой Тьмы тем временем растаяла. За ней виднелся Черт, который вертит головой и глазами. Взгляд то на Песта, то на ведьму. Ноги приплясывают, словно своей жизнью зажили, спина прогибается, и слышится слабый стон.
– Это почему? Почему так больно? – начинает бормотать демон. Черный дым начинает исходить и стелиться уже от него, по комнате расползается запах серы, словно его печатью
Пест молча пытается встать.
– Почему? Как это называется? – дым от Черта слабеет. Грубая кожа демона на глазах светлеет и через несколько секунд становится белоснежной. Лапы успокаиваются, и взгляд останавливается на Песте.
Из глаз Черта потекли слезы. Только демон, заплакавший впервые в жизни, не знал, что с ними делать. Поэтому слезы текли по белоснежной шкуре, подобию губ и затекали в пасть.
– С... соленые... – произносит демон и начинает выть как настоящий волк, запрокинув голову и подергивая задней лапой. – Что-о-о это-о-о...
– Человек так любит, Черт.
– Не х-х-хочу... – произносит, успокаиваясь и шмыгая мордой, Черт. – Забери...
– Без этого нельзя, – произносит юноша.
Вдруг Черт резко дергает головой и шевелит ушами, словно что-то услышал. Глаза демона расширяются, и он произносит не своим, шелестящим голосом:
– Откуда ее голос? Это… это ты делаешь? – взгляд удивленных глаз на мокрой белоснежной морде переносится на Песта, и Черт повторяет. – Это твоих рук дело? Ты специально это делаешь?
Демон подскакивает, вертится на месте, а затем и вовсе начинает светиться. Он отворачивается от Песта, словно собирается куда-то уйти. Мгновенная вспышка света – и он исчезает. Единственное доказательство пребывания на этом месте демона – лужа черных, как уголь, слез на земле.
Тут же наступает звенящая тишина, которую нарушает голос Песта:
– Сдержала свое слово Аккилура... Ход в Тень строить надо. Люд через полустихию поведем до села Ведичей… – юный ведун разворачивается и уверенным шагом выходит из землянки, оставляя Кара'кан в слезах, сидящей на коленях.
В чистом поле у огромного костра происходит столпотворение. Прошедший теплый дождь размочил землю, а ноги нескольких сотен людей превратили ее в грязное месиво с вкраплениями зеленой травы. На небольшом островке из березовых жердей собрались все старшины. Народ встал вокруг одной старухи. Еловая сидит на чурбаке и дает наставления.
– След в след пойдем. И чтобы ни шагу в сторону! А не то до конца дней своих по тем сумеркам да туманам ходить будете! В той тени мерещиться будет что ни попадя, но не дай Единый кто с пути сойдет! Всем худо будет!
– Плата за то с нас будет? – спросил один из мужиков. – С грошами туго, еще раз на всех не наскребем.
– Платы за то не будет, а перед хозяином Теней Гроша Ломоть сам ответ держать будет. Ваше дело одно! След в след, нога в ногу идти, и не дай Единый оступится кто или в сторону уйдет! Мальцам, чтобы не натворили чего сдуру, на глаза повязь вяжите. Бабам на сносях – тоже, а не то прямо там рожать начнут! – Еловая вдруг замерла и повела ухом, словно что-то услышала. – Заканчивает, хозяин восточных лесов да болот! Собирай всех, старшины, и к дыму серому веди. Скоро ход в Тень откроется! И строго-настрого всем накажи: чего бы в Тени не померещилось – не верить, не слушать и не бояться! Без слова Пестова никто вас не тронет.
С этими словами старуха поднимается с чурбака и, не обращая внимания на поднявшийся галдеж среди мужиков, быстрыми мелкими шагами уходит в сторону Песта.
Приготовления ведуна были заметны издалека. Несколько жердей воткнуты в землю одним концом, а другим связаны вместе. На вершине зафиксирована деревянная чаша, в которой лежит несколько кусков древесной смолы. Вся конструкция возвышается над начерченным рисунком на земле. Пест обходит по кругу рисунок и придирчиво осматривает девятиконечную звезду, заключенную в два круга.
– Через Тень идти удумал... – прозвучал скрипучий голос Еловой из-за спины. – А у хозяина Теней ты добро спросил?
Пест остановился и взглянул на старуху.
– Не спросил, на разговоры времени нет.
– Поди, и цену знаешь за проход? – хмыкает Еловая.
– Душу хозяин не возьмет – и ладно, – Пест подходит к сумке и достает из нее множество мелких кусочков хвойной смолы, которые начинает раскладывать по контрольным точкам.
– А ежели велика плата будет?
Пест на секунду замирает с зажатым в руке кусочком смолы и, вздохнув, произносит:
– А другого выбора у меня нет.
– Выбор всегда есть, – начинает смеяться Еловая. – Уходи со своей ведьмой лесами да тенями. К себе в село вертайся да и живи там сытно. Без еды и крова не оставят, а коли жить будешь с делом своим – не последним человеком в округе станешь.
– А люд? С ним что?
– Гвинея большая, еще нарожают, – старуха лукаво улыбается и, щурясь, добавляет. – Не твои это люди, не должен ты им ничего. Перебьют их всех – знать никто ничего не будет. В укор тебе сказать будет некому.
– Но я-то буду знать. Перед собой все равно ответ держать придется, – устало произнес юноша. – Это кажется, что убежать проще. Самый строгий суд – он не государев, не сельский. Самый строгий суд – он в груди и голове живет. Его не обманешь. Ему не объяснишь, что ты сделал то, что мог, с ним не договоришься. Этот суд твоими глазами смотрит, твоими ушами слушает. Этот суд сердцем твоим чует. И спасу от него нет, ибо от себя не убежишь.
Старуха задумчиво смотрит на Песта.
– Тут тебе виднее, – бормочет старуха и разворачивается в сторону собирающейся толпы. – Люд собирается, как сделаешь – зови.