Напарница
Шрифт:
Я ничего не ответила, но и высвобождать руку не стала. Не воспротивилась и когда напарник, подсев поближе, прижал меня к себе.
Более десятка человек убито — и это ради моего спасения. Я не знала, гордиться мне или ужасаться.
— Да, пока не забыл, — вырвал меня из раздумий голос напарника. — Мне жаль тебя огорчать, но то письмо, которое ты украла у Греты, было подделкой. Она подсунула его тебе специально, чтобы ты больше боялась. Мы перехватили настоящее и оно, конечно, было зашифровано. Надеюсь, ты не сильно расстроилась?
Я промолчала. Известие об очередной ошибке уже не могло меня сколько-нибудь задеть. Это было давно, в другой, прошлой жизни…
— Вот и умница! — бодро похвалил вампир. — Ты делаешь большие успехи, и я горжусь тобой.
Он взъерошил мне волосы и подстегнул лошадь.
— Завтра наймёшь себе слугу, которого оставишь на острийской границе. А там поселишься где-нибудь…
Он говорил что-то ещё, но я уже не слушала, глядя в ночную темноту и прижимая к себе осиротевшего мопсика.
Он был причиной смерти пятнадцати человек.
Он обещал всегда защищать меня.
Монстр, убийца, чудовище — или друг, защитник, возлюбленный? Эта мысль заставила вампира засмеяться, а меня густо покраснеть и разозлиться одновременно на себя и на него.
«Не надо гадать, девочка ты моя ненаглядная. Принимай меня таким, какой я есть — монстром и твоим другом».
Я фыркнула, неубедительно попыталась отодвинуться, а после впала в особенное бездумное состояние, в котором был только стук копыт, скрип колёс, да ночное небо, густо усыпанное звёздами.
«Всё будет хорошо» — обещал вампир, и я ему верила.
Рассказ четвёртый. Бесконечная ночь
«Карнавал»
Первое, что следует сделать по прибытии в незнакомый город в чужой стране — найти жильё, сшить одежду по местной моде и начать наносить визиты соседям одного с вами круга. Если вы приезжаете в Острих из Дейстрии — а вы вполне можете совершить такое путешествие, ибо Острих славится своими приморскими курортами, — то простейшие, казалось бы, задачи вполне могут поставить вас в тупик.
Беглый взгляд дейстрийского путешественника заставит его поделить острийское общество на людей окончательно распущенных и испорченных — и людей, чья мораль, хоть и отличается от дейстрийской, но всё же имеется в наличии. Такое разделение будет вызвано ни чем иным, как одеждой местных жителей, шокирующей всякого просвещённого человека.
Распущенные женщины, в больших количествах наполняющие острийские улицы, затягивают стан в тугие корсеты, под которые, по всей видимости, ничего не надевают. Эта одежда мало того, что подчёркивает тонкость талии и пышность бюста, она ещё и с бесстыдной откровенностью открывает шеи и плечи, едва ли прикрывая грудь. От талии же отходит широкая юбка, поддерживаемая металлическими обручами — юбка, которая, к вашему ужасу, не доходит и до колен, оставляя ноги совершенно не скрытыми от посторонних взоров. В холодное время года эти бесстыдные женщины надевают тёплые чулки, плащи, закутываются в шерстяные шали, но в тёплое — без малейшего смущения щеголяют голыми ногами и плечами. Более того, если и в холодное время вам выпадет случай оказаться в одном помещении с «распущенными» представительницами прекрасного пола, вы заметите, что они, зайдя в дом, поспешат расстаться с шалями и снять чулки, словно находят удовольствие в обнажении собственного тела.
Что касается мужчин, то представители этого типа носят короткие штаны, также не доходящие до колена и причудливую рубашку, оставляющую открытой шею и ключицы. Поверх рубашки они надевают камзол, ворот которого состоит из лент, отходящих от плеч, спинки и переда и соединённых вокруг шеи. При этом в помещении они распускают ленты, вновь обнажая шею. Рукава рубашки и камзола доходят только до середины предплечья, не закрывая запястье, и на внутренней поверхности локтя зияет тщательно сделанная круглая дырка. Так же как и женщины, в тёплое время они повсюду щеголяют голыми икрами, а в холодное — снимают в помещении чулки.
Эта непристойная одежда, помимо всего прочего, производит впечатление старой, неоднократно штопанной, износившейся и нередко грязной. Однако некоторые распущенные люди носят тонкие чулки, сквозь которые просвечивает кожа, и закрывают плечи ажурными платками. Одежда таких острийцев богата и тщательно ухожена.
Если вы придёте в возмущение от подобных нарушителей общественной нравственности вы попробуете расспросить о причинах этого безобразия… ну, хотя бы представителя закона, которого в Острихе зовут не полицейским, но городским стрелком, в честь своей профессии вооружённым старомодным мушкетом. Представитель закона вежливо вам поклонится и пояснит, что вызвавшие ваше удивление люди — вполне благопристойные горожане, не принадлежащие к дворянскому сословью и слишком бедные (или упрямые), чтобы серебром оплатить покровительство дворянина.
Вы разведёте руками в изумлении, а стрелок, если у него не будет неотложных дел (а у вас в руках будет серебряная монета хотя бы в пять грошей), охотно объяснит вам, что дворяне, имея право носить шпагу, могут защитить себя и свою семью если не от вампиров, то от обвинения «кровников» — представителей канцелярии крови, во всяком человеке ищущих или жертву вампиров или их пособников.
Ещё до войны с Дейстрией канцелярия по защите крови настояла, чтобы острийцы носили открытую одежду, которая позволяла бы сразу обнаружить свежий укус вампира: дабы немедленно изолировать жертву и в случае её скорой кончины немедленно сжечь труп во избежание последующего воскрешения. Нарушивших это предписание предполагалось препровождать в канцелярию и там подвергать самому подробному осмотру. Итоги нововведённого осмотра были ужасны: мужчины предпочитали скорее застрелиться, чем жить после такого позора, а женщин убивали их мужья, отцы или братья — или бедняжки вскоре угасали сами от нервической лихорадки, вызванной столь чудовищным потрясением. Когда возмущение многочисленного острийского дворянства достигло предела, и было введено то правило, о котором за пять серебряных грошей вам расскажет доблестный страж порядка. Покровительство мужчины, имеющего право носить оружие, считалась достаточной причиной для того, чтобы женщина имела право скрывать от посторонних взглядов свои ноги, хотя, надо сказать, даже самые порядочные и знатные дамы всё-таки не стеснялись оголять плечи. Нетрудно понять, что защита, даруемая шпагой, распространялась не только на женщин, но и на самих владельцев этого грозного оружия, и на их несовершеннолетних сыновей, и на их престарелых отцов, поэтому мужская половина дворянства также могла прикрыть хотя бы часть открытой у других сословий кожи.
Однако острийские представления о приличиях не могут не шокировать дейстрийского путешественника. Дворянки, как и представительницы низших сословий, утягивают стан в корсет, который оставляет открытыми шею и плечи, хотя и не так впячивает грудь, как у «распущенных» острийских женщин. Под корсет довольно часто надевают кружевную сорочку, которая выступает приблизительно на половину хэнда. [14] Юбки у острийских дворянок выглядят неимоверно широкими и также поддерживаются вшитыми металлическими обручами. При этом, в отличие от дейстриек, даже самые богатые и знатные острийки носят всего лишь две, от силы три нижние юбки вместо пяти-шести, как в Дейстрии. В холода дворянки кутаются в шали, надевают тёплые кофты, плащи и накидки, но в помещении стараются избавиться от этого и выставить на всеобщее обозрение голые плечи. Мужчины дворянского сословия, напротив, носят закрытые рубашку, камзол и плащ, но оставляют икры прикрытыми только чулками, у богатых довольно тонкими и совершено ничего не скрывающими.
14
Хэнд — мера длины. Дейстрийский хэнд составляет немногим больше десяти сантиметров.