Напарница
Шрифт:
— Вы — женщина?!
В голосе говорившего явственно слышалось не столько удивление, сколько крайняя степень негодования; говорил он по-дейстрийски.
— Очень приятно познакомиться с вами, сударь, — нервно проговорила я, разглядывая мужчину при льющемся из комнаты тёплом свете свечей. Смотреть, откровенно говоря, было не на что: чёрный плащ, скрывающий фигуру, на голове широкополая шляпа, а лицо закрывает маска. Сзади полу плаща приподнимал кончик шпаги.
Вот и всё, что я сумела разглядеть, пока гость стоял неподвижно, но, едва он шевельнулся, я заметила некоторую скованность движений, будто что-то ему мешает… Например, свежая
«Глупости, Ами!» — по старой своей привычке возразила я сама себе и осеклась. Мы в Острихе. Здесь бывает всё, и свежие раны отнюдь не редкость.
Незнакомец, видимо, вспомнив о хороших манерах, отвесил мне поклон — сдержано, по-дейстрийски.
— Не могу сказать того же, сударыня, — продолжал он на моём языке. — Я думал, на встречу со мной бюро отрядит человека… — он демонстративно окинул мою фигуру таким взглядом, что я почувствовала себя едва ли не обнажённой, — посолиднее.
Я вспомнила наставления напарника и посторонилась, делая знак гостю проходить в комнату. Тот не стал вспоминать дейстрийские приличия, и прошёл первым. Что ж, можно считать, первый шаг сделан…
— Итак, — сердито проговорил незнакомец, усаживаясь в кресло, — вас прислало бюро вместо серьёзного человека? Прошу прощения, сударыня, но темы, которые я собирался обсуждать, не для женских ушей!
Я покачала головой. Надо было отвечать, и отвечать быстро, пока этот человек не успел убедить себя, что сделка ему не нужна. Если бы напарник хоть что-то мне объяснил так, как это делают люди: спокойно, подробно, предусматривая все возможные неприятности, какие только могут ожидать меня во время вербовки! Куда там, ему показалось достаточным передать мне мысленно суть задания и парой коротких фраз по дороге сюда запретить прямо ссылаться на свою работу в бюро. Пусть, мол, этот человек не сможет потом «представить доказательства разведывательной работы Дейстрии на чужой территории». И что мне прикажете теперь делать?
Я опустилась в поставленное для меня кресло и поправила распахнувшийся на груди плащ.
— Сударь, — проговорила я, лихорадочно подыскивая слова. — Давайте говорить начистоту: у вас есть товар, который вы хотите продать, и есть нужда в деньгах. У моих друзей есть деньги и есть нужда в вашем товаре, но у них нет возможности встретиться с вами. Они обратились ко мне, потому что хорошо знают меня и уважают, и верят, что мы с вами отлично поладим к обоюдной выгоде. Вы хотите что-то сказать моим друзьям — их здесь нет, но есть я, и я охотно выслушаю каждое ваше слово. Вы можете доверять мне ровно в такой же степени, как и моим друзьям, ничуть не меньше, и то, что я женщина, никак не влияет на условия сделки. Итак?..
Я перевела дух, сама удивляясь, как ловко и плавно сумела сформулировать свою мысль. Информатор сделал протестующее движение, когда я упомянула нужду в деньгах, и как-то недовольно шевельнулся при слове «сделка», словно эти слова оскорбляли его чувствительную натуру. Не исключено: если он явился с оружием, то передо мной острийский дворянин, а эта разновидность человечества весьма неохотно признаёт свои потребности в презренном металле. Однако в этом не было ничего страшного, уже то, что этот человек не ушёл при виде меня и сейчас спокойно сидит в кресле (он даже как бы рассеянно взял из вазы яблоко и поднёс ко рту, хотя надкусывать не стал), показывало: всё идёт как надо, и сделка состоится. Это уже не могло не радовать…
— Вот как, — медленно произнёс незнакомец, пристально разглядывая меня сквозь прорези чёрной маски. — Вы отдаёте себе отчёт, сударыня, что здесь вы полностью в моей власти, и я могу забрать у вас деньги силой вместо того, чтобы о чём-то договариваться?
Я вжалась в кресло, не очень уверенная в том, как нужно отвечать на подобное заявление. В крайнем случае напарник всегда успеет прийти мне на помощь, однако мне бы совсем не хотелось срывать переговоры таким нелепым образом. И, опять же — кого я должна изображать — слабую женщину, которая, как и настаивал информатор, явилась одна на назначенную встречу — или уверенного в себе специалиста, которого не напугают и трое таких вот громил, даже если они будут все одновременно размахивать шпагами?
— Вы не станете этого делать, — сударь, — холодно ответила я. Голос почти не дрожал, и это тоже не могло не радовать. — Отобрав деньги сейчас, вы лишаетесь возможность и дальше поддерживать отношения с бю… с моими друзьями.
— Вот как, — не менее холодно, чем я, повторил информатор.
— Именно так, — резко кивнула я. Информатор не стал вскакивать с кресла и размахивать шпагой, и переговоры всё-таки продолжались. Главное — не сказать ничего конкретного до того, как этот человек произнесёт пароль. Однако же он отнюдь не собирался облегчать мою задачу.
— Вы пришли сюда одна, сударыня? — безо всякого перехода спросил он. Я молча кивнула. — Ночью?
Я снова кивнула, не зная ещё, какую ошибку совершаю этим признанием.
— Вы сошли с ума! — возмутился дворянин. — Безумие женщине разгуливать ночью одной по улицам! Вы представляете, какой опасности подвергались?!
Я состроила гримасу, пользуясь тем, что моё лицо надёжно закрыто вуалью. Где-то я эту песню уже слышала, и ничем хорошим она не кончилась…
— Уверяю вас, сударь…
— На вас могли напасть вампиры! Вас могли ограбить или похитить по пути сюда! — гневно выкрикнул дворянин. — О чём думали ваши хозяева, отпуская вас на эту встречу?!
— Сударь, послушайте…
— Так продолжаться не может! — заявил дворянин и, к моему ужасу, поднялся с кресла. Резкий шаг в мою сторону — и вот он уже нависает надо мной, продолжая свою нравоучительную тираду. — Вот что, сударыня. Одна вы отсюда не выйдете. Я провожу вас до дома и на следующую встречу будьте добры прислать мужчину, чья смерть, во всяком случае, не будет на моей совести.
Он протянул мне руку, явно намериваясь вытащить меня из кресла и, как и сказал, провожать до дома. Бежать было некуда, соглашаться на это «заманчивое» предложение — немыслимо. Я набрала в грудь побольше воздуха, вознесла коротенькую мысленную молитву и начала говорить, глядя на дворянина снизу вверх:
— Поверьте мне, сударь, я глубоко тронута вашим щедрым предложением, однако, уверяю вас, эта забота совершенно излишня. Мне уже приходилось, и не раз, выходить ночью после захода солнца из дома и ни разу я не столкнулась с описанными вами опасностями. Что касается мужчины, о безопасности которого вы не станете так же сильно беспокоиться, как о моей, то, боюсь, ваше предложение неосуществимо. Бю… мои друзья не имеют возможности прислать к вам кого-либо, кроме меня, иначе, смею вас заверить, вы бы вели дело с человеком, которого сочли бы более подходящим для ваших целей. Однако обстоятельства складываются так, как складываются и, может быть, вы сядете, и мы продолжим нашу беседу?