Наперегонки с темнотой
Шрифт:
– С журналистами? – удивленно воскликнул я. – Я не собираюсь общаться с чертовыми журналистами!
– Вот и отлично. Нам бы не хотелось раздувать шумиху в прессе. Думаю, вам тоже. Но как я могу предположить, с вами попытаются связаться, и тогда наверх всплывут самые нелицеприятные подробности вашей личной жизни. Я имею в виду ваши проблемы с алкоголем, смерть жены и другие интимные подробности. Вы ведь не хотите этого, я правильно понимаю? Поэтому просто подпишите и можете быть свободны. Пока можете.
Она все еще протягивала мне документ. Перегнувшись через стол,
– И что, если я не стану подписывать?
– Я бы не советовала вам играть с огнем, мистер Уилсон. Поверьте, мы найдем способ заставить вас молчать. Насколько я знаю, совсем недавно вы с большим трудом вернули себе опеку над дочерью. В свете последних событий могу гарантировать вам крупные неприятности в этом вопросе, но есть и другие, более действенные методы.
«О каких методах говорит эта дрянь? И что значит – мы? Кто они такие, черт возьми?» – мельтешило в голове.
То, каким вкрадчивым голосом Джонсон произнесла последнюю фразу, а также промелькнувшее в ее бездушных глазах хищное выражение заставили меня думать, что это не просто угроза. Я помнил о толпе военных вокруг лаборатории, но понятия не имел с кем и с чем столкнулся. В любом случае, кем бы они не были, она ясно давала понять, что я всего лишь винтик, угодивший в гигантский безжизненный механизм и меня сотрут в пыль, стоит только начать сопротивляться.
Похоже, эти люди во что бы то ни стало хотят замять информацию о произошедшем и пойдут на все, чтобы заткнуть меня. Не возникало сомнений, что убрать меня с дороги и на долгое время засадить за решетку они готовы любой ценой.
«Может, не стоит идти на конфликт? Что толку биться головой в стену, выказывая никому ненужное геройство? Никто этого не оценит», – размышлял я. Да и в сущности, я действительно не собирался встречаться с журналистами.
– Хорошо, я подпишу вашу бумагу, – сдаваясь, холодно сказал я, – но не смейте угрожать мне дочерью. Я пойду на что угодно ради ее защиты.
– Договорились, – сухо бросила Джонсон.
Повертев документ в руках, я еще раз внимательно вчитался в текст и наконец решился поставить внизу подпись. Затем положил бумагу на стол, поднялся на ноги и коротко попрощался. Я уже подошел к двери, но в последний момент зачем-то обернулся. Вопрос, который мучил меня все эти дни, сам собой слетел с языка:
– Может, скажете, кем они были? Вам ведь это известно.
Джонсон как раз убирала в знакомую мне синюю папку подписанный только что документ. Услышав вопрос, она подняла глаза и вгляделась в мое лицо долгим пронизывающим взглядом.
– Пока вы можете быть свободны, мистер Уилсон, – провозгласила она спустя полминуты. – До свидания.
«Сука!» – в очередной раз подумал я, но решив не навлекать на себя новых неприятностей, молча вышел за дверь.
Глава 9
Покинув кабинет Джонсон, я быстро прошел через приемную с сидящей на телефоне секретаршей и очутился в прямоугольном, вытянутом в длину офисном помещении. Оно освещалось множеством ярких потолочных светильников, имело специфический канцелярский запах и было разделено на секции низкими деревянными перегородками. Каждую из таких секций наполняли обычные для любой бюрократической конторы атрибуты. Я насчитал их не меньше пятнадцати.
Вокруг меня стоял настоящий гвалт. Со всех сторон неслись бессвязные обрывки разговоров, трели телефонных звонков, громкий перестук компьютерных клавиш. «Вот он – филиал ада во всем своем обличье», – успел мрачно подумать я, прежде чем натолкнуться взглядом на ближе всех стоящую ко мне пару.
Это был высокий лысеющий мужчина в черном деловом костюме, а рядом с ним темноволосая девушка в обычной бордовой футболке и синих джинсах. В данной обстановке она смотрелась до крайности нелепо, будто совершенно случайно забрела в этот вертеп и теперь спрашивает дорогу в надежде поскорее выбраться наружу. В следующую секунду я осознал, что выгляжу так же.
Пока я оглядывался в поисках выхода, до меня долетел небольшой обрывок их разговора. Они тихо спорили:
– Ты должна убраться отсюда, Марта. Я уже устал повторять, что мне нечего сказать. И Джонсон уроет нас обоих, если увидит тебя здесь.
– Тогда пусти меня к ней! – запальчиво воскликнула девушка. – Я лишь хочу получить ответы. Черт бы тебя побрал, Алан! Люди пропадают и вам всем тут что-то известно, но…
Они стояли ко мне вполоборота и я видел, с каким напряженным упорством девушка вглядывается в глаза собеседника. Похоже, отступать, пока не добьется своего, она не собиралась. Ее лицо показалось мне смутно знакомым – определенно, раньше я его уже где-то встречал.
В тот момент, как я поравнялся с ними, она резко повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Взгляд ее оказался изучающим и цепким, точно оценивающим возможности потенциального противника. Мне подумалось, что такой бывает у политиков, полицейских и еще, пожалуй, журналистов. Зато теперь я ясно вспомнил, где видел ее.
Когда я уже прошел мимо, за моей спиной раздался звенящий металлом голос Джонсон:
– Что она здесь делает и кто ее впустил?
Обернувшись, я еще раз обвел взглядом покидаемое помещение и рассмотрел, с какой решительностью девушка направилась к ней. На секунду мне стало любопытно узнать, чем все закончится, но в следующее мгновение я передумал. Роб уже давно дожидался меня внизу.
Я позвонил ему, как только вышел из зала заседаний и получил отобранные при аресте вещи. Он сказал, что тотчас садится в машину и выезжает, однако с тех пор прошло не меньше полутора часов. Перед тем, как пойти на разговор с Джонсон, я звонил ему снова, чтобы предупредить об этой вынужденной задержке и теперь легко мог вообразить, насколько он раздражен.
Прежде чем выбраться в полукруглый, отделанный мрамором вестибюль, еще долго я петлял по запутанным служебным коридорам, но и там меня встретило препятствие в виде пожилого и чересчур бдительного охранника. Пришлось потратить несколько томительных минут на объяснения с ним и только после того, как я предъявил документы, а затем расписался в журнале посещений, он выпустил меня на улицу.