Наперегонки со смертью
Шрифт:
Но эти люди не были похожи на боевиков вроде членов отряда Шамиля Басаева. У них не было с собой оружия, они не были одеты в камуфляжную униформу, они были ухоженными и сытыми, чего вряд ли можно было бы ожидать от живущих на нелегальном положении боевиков.
"К тому же странный террористический акт получается – выкрали такого ценного кадра, как я.
Как же, напугали Россию... – отогнала от себя мысль о боевиках девушка, но легче ей от этого не стало. – Тогда кто же они? Чего хотят? Зачем нужна им именно я?..
Она терялась в догадках, чувствуя, как ужас все сильнее сжимает сердце ледяными тисками, и старалась не пропустить ни одного слова, пытаясь уловить суть происходящего.
– Ее отец уже узнал о похищении? – Хайллабу всегда старался разрабатывать операции до мелочей, просчитывая все действия свои и противника буквально по минутам. И сейчас он злился и чувствовал себя несколько не в своей тарелке, не привыкший напрасно чего-то ждать. Он хотел знать каждую минуту, как действует его план.
– Видимо, да, господин. Место людное, милицию вызвали сразу. Установить, кого охранял неверный, не будет представлять особого труда. Значит, ему уже сообщили.
– Исфахалла, сходи на улицу, из автомата позвони ему. Ты знаешь, что сказать?
– Да, господин.
– И побыстрее возвращайся, ты мне нужен здесь... Подожди, скажи ей, пусть спрячет свою морду. Нечего так бесстыже рассматривать чужих мужчин...
– Эй, грязная женщина, отвернись! Нельзя смотреть так на мужчин, мы этого не любим!
Алина опешила. Она даже не сразу поняла, что от нее хотят, а когда до нее дошло, девушка чуть не рассмеялась и не заплакала одновременно. Мысли вихрем проносились у нее в голове.
"Грязная женщина... Отвернись... Нельзя смотреть..." Она поспешно отвернулась, уставившись в противоположную стену и лихорадочно оценивая полученную информацию – первую более-менее понятную информацию о ее похитителях.
"Так, видимо, они фундаменталисты. Этого, который постарше, видимо, коробит, что я без чадры.
Скажите пожалуйста!.. Господи, только этих фанатиков мне и не хватало!.. Откуда они могут быть?
Где у нас силен ислам? В Таджикистане? В Узбекистане? Вроде да... А может, татары?.. Нет, татары никогда не были такими одержимыми мусульманами, чтобы заставлять женщин ходить в бесформенных балахонах, скрывая от постороннего взгляда не только тело, но даже и лицо... Значит, они из Средней Азии. Только чего им от меня все-таки нужно?"
– Я позвонил ученому, – вернулся через несколько минут Исфахалла, спеша поделиться последними новостями. – Он уже все знает и, как мне показалось, сильно беспокоится.
Дружный смех соратников, к которому присоединился и Хайллабу, воодушевил рассказчика, и он продолжал:
– Я передал ему наши требования.
– Он что-нибудь ответил?
– Всего несколько слов. Он обзывал нас самыми страшными словами русского языка.
– И все?
– Пока что он не может говорить. Слишком переживает, Наш расчет оказался точен – он слишком любит свою дочь. Я думаю, – довольно потер руки Исфахалла, – наш план сработает. Рыбка клюнула на наживку. Остается только вытянуть ее.
– О-о, Аллах акбар! – снова поблагодарил господа Хайллабу, и все дружно поддержали его призыв.
– Но есть и еще кое-что, господин. Это вряд ли хорошая информация для нас.
– Что случилось?
– Я позвонил Шарифу...
– Шарифу?
– Да, господин. Помните, тот студент-электронщик, которого удалось подключить к нашей работе.
– Ах, да, – удовлетворенно кивнул Хайллабу.
– Я поручил ему прослушивать телефон ученого. Шариф тоже знает русский, и лучшей кандидатуры...
– Меня интересуют телефонные звонки, а не познания какого-то студента в этом варварском языке! – чуть возвысил голос Хайллабу, нетерпеливо прерывая говорившего.
– Конечно, господин... Шариф сказал, что к делу уже подключились службы безопасности России.
Услыхав о похищении, Большаков тут же связался с каким-то своим старым приятелем из ФСБ, просил помочь. Шариф утверждает, что после этого звонка изменился электрический сигнал на линии Большаковых, то есть не иначе, как их телефон теперь прослушивается специалистами спецслужб.
– Ух, собака! Ему что, родная дочь не дорога – новость сильно расстроила Хайллабу, Вмешательство госбезопасности существенно осложняло ситуацию и по большому счету могло вообще сорвать все планы его группы. – Он сообщил о том, кого подозревает в похищении?
– Нет, господин, своему другу из безопасности он просто рассказал, что у него похитили дочь, а про требования нашей стороны даже не вспомнил, – попытался было успокоить своего расходившегося шефа Исфахалла, но сделать это теперь было не так-то легко.
– Все равно, теперь ФСБ до всего докопается!..
Так, это обстоятельство вынуждает меня скорректировать планы. Все пройдет по ускоренной программе. Шарифу от телефона – ни на шаг. Ты сам его заменишь, когда он устанет. Вам на прослушивание – двое суток. Звонить Большакову из города, из телефонных автоматов, каждые двенадцать часов.
Разговор – не более минуты, чтобы ФСБ не успела засечь, из какого телефона-автомата звонят. Никаких имен, никаких намеков на то, кто звонил: ФСБ не должна понять, о чем идет речь... О, проклятие на мою голову! – вдруг застонал Хайллабу, сильно сжав руками виски. – Нет, теперь уж звонить Большакову больше нельзя ни под каким предлогом. Пусть послезавтра вечером Шариф отнесет к нему домой конверт с прядью волос этой женщины.