Наперегонки со смертью
Шрифт:
– И сколько ты ему заплатил?
– Банда, говорю тебе еще раз, теперь уже в последний, – это дело стало и моим делом, поэтому брось считать, кто сколько и за что заплатил. Ясно?
– Ладно, не обижайся. Я просто не представлял, что этот паспорт можно добыть так быстро.
– Ха, а его так быстро и не добудешь! Знаешь, сколько времени ты бы ждал его, если бы был обыкновенным жителем Сарнов?
– Ну?
– Месяца два как минимум. Но специально по моей просьбе ты стал счастливым обладателем заветной бумажки ровно за полчаса. Разницу улавливаешь?
– Еще
– В аптеку.
– В аптеку?
– Банда, я думаю, что пару бинтов, жгут, йод, перекись водорода и какое-нибудь сильное обезболивающее нам совсем не помешают.
Олег сказал это очень серьезно, сосредоточенно глядя на дорогу, и Банда как-то вдруг разом почувствовал, что к их приключению Востряков относится гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. И Сашка лишь молча благодарно похлопал друга по плечу...
Алина запомнила это путешествие на всю жизнь.
Машину трясло немилосердно, и тяжеленные ящики грозно поскрипывали и постанывали, нависая над головой девушки. Слежавшееся сено уже практически не амортизировало тряску, и все тело ее теперь болело, превратившись, видимо, в единый огромный синяк. Уже несколько часов Алина ехала, стоя на ногах, не в силах ни прилечь, ни сесть от мучительной ноющей боли.
Периодически водитель их машины троекратно коротко сигналил, и тогда Хабиб, невозмутимо восседавший у прохода и всю дорогу не спускавший с нее глаз, вставал, подходил к ней и, оторвав кусок пластыря, заклеивал ей рот и снова сковывал за спиной руки наручниками. И тогда девушка понимала, что через несколько минут будет остановка, например, для дозаправки или на железнодорожном переезде. Ее охранники, видимо, здорово опасались, что девушка закричит, желая привлечь внимание к их машине, и предпринимали самые строгие меры предосторожности.
От постоянно рассеивавшегося по фуре дыма выхлопных труб у девушки нестерпимо болела голова. Это было жуткое мучение, и Алина мечтала о смерти не в силах вынести подобные испытания.
Ее сторож ни слова не понимал по-русски да и не стремился с ней объясняться. Поэтому девушка продолжала оставаться в неведении как относительно самой цели их поездки, так и ее конечного пункта.
Они были в дороге почти сутки, когда водитель снова коротко трижды просигналил.
Хабиб привычно встал и направился к ней, отрывая на ходу очередной кусок пластыря, но на этот раз он не ограничился лишь наручниками. Он достал из кармана тонкую шелковую веревку и, уложив Алину, ловко и быстро связал ее по рукам и ногам, превратив девушку в молчаливую и беспомощную куклу, а сам извлек из-под пиджака пистолет и, передернув затвор, притаился у проема. И по этим приготовлениям Алина поняла, что их караван ожидает что-то серьезное.
Некоторое время они, видимо, стояли в очереди, потому что машины продвигались буквально по несколько метров, часто останавливаясь и заглушая двигатели. В наступавшей тишине Алина слышала разноязычный и разноголосый гул вокруг ее темницы, ругань, хлопанье дверок и сигналы клаксонов.
Потом строгие голоса раздались у самого фургона, и девушка поняла, что происходит.
– Характер вашего груза?
– Все указано в документах, – она узнала этот голос с выраженным акцентом, он принадлежал маленькому тщедушному арабу, одному из ее похитителей.
– Господин Фаллах, потрудитесь отвечать на наши вопросы. Это не моя прихоть, вы проходите процедуру таможенного досмотра, и мы имеем право знать, что вы собираетесь вывезти через Республику Беларусь.
– Да, конечно, господин офицер! Мы везем запчасти к автомобилям "лада".
– Откуда?
– Мы официально зарегистрированы в Москве как дилеры АвтоВАЗа.
– Куда следует груз?
– В Чехию. В Прагу.
– Грузополучатель?
– Компания "Чехавтотранс".
– Так, ясно. Фуры опечатаны?
– Да. Пломбы московского отделения Российского таможенного комитета. Прошу убедиться, господин офицер, в их сохранности.
– Хорошо. Прошу вас предъявить документ об уплате транзитного сбора.
– Вот, господин офицер, пожалуйста.
– Все в порядке. Хорошо, господин Фаллах. Сколько у вас человек?
– Шестеро. По два на каждую машину – Давайте перейдем к досмотру кабин и днищ автомобилей.
– Прошу вас, господин офицер, пройдемте. Мы всеми силами готовы вам помочь.
– У нас совместный контроль с польской стороной, поэтому потрудитесь уплатить польские транзитные налоги. Сержант отведет вас куда нужно, пока мы будем досматривать кабины...
Голоса удалялись, и вместе с ними пропадала, угасала где-то вдали надежда Алины на освобождение. Девушка беззвучно горько заплакала, захлебываясь слезами, не в силах разжать склеенные лейкопластырем губы...
– Банда, мы выскочим на Брестское шоссе в районе Барановичей, и до Бреста останется километров сто восемьдесят – двести. Достаточно, чтобы обнаружить караван?
– Да, надеюсь. Если только они не успели проскочить раньше нас.
Банда сидел рядом с Востряковым, который ловко вел машину, на жуткой скорости летя по узкой дороге, пересекавшей полесские болота. Банда был мрачен. Как ни торопились они, но сборы, а главное – поиски бензина отняли слишком много времени, и из Сарнов они выбрались лишь к полуночи.
Двести километров, которые отделяли их от Брестской трассы, если верить атласу автомобильных дорог Европы, случайно оказавшемуся у Вострякова, их довольно скоростной "паджеро" должен был преодолеть часа за полтора, а значит, можно было запросто разминуться с конвоем арабов.
– Не волнуйся, Банда. Мы их обязательно найдем. Три автомобиля, пересекающих государственную границу, – не иголка в стоге сена.
– А ты уверен, что Алина еще будет с ними?
– Я ни в чем не уверен. Кроме того, что мы найдем этих арабов. А уж потом – дело техники узнать, где девушка.
– Ох, Олежка, боюсь, не все так просто.
– Банда, хочешь, я тебе одну вещь скажу, но только ты не обижайся, ладно? – Востряков коротко взглянул на Банду и снова впился глазами в ночную темному, рассекаемую фарами "паджеро".