Наперекор судьбе
Шрифт:
– Нет, лучше мы выясним это сейчас. Спасибо, папа.
Можно ведь все сказать ему прямо сейчас, по телефону.
Иззи встала, прошла в отцовский кабинет, взяла лежащую на столе трубку.
– Алло.
– Иззи, это я. Как ты? Мама говорила, ты сегодня плакала.
– Да. Было такое. Кит…
– Я звоню не из-за пластинок. Я хотел сказать, что люблю тебя. Если завтра нам что-то помешает, я этого просто не выдержу. Дорогая, я понял, почему ты сегодня плакала. Тебе тревожно, и ты нервничала. Успокойся. Я о тебе позабочусь. Обещаю… Мне пора. Я люблю тебя, люблю
Нет, ей нельзя отступать от задуманного. Завтра они должны уехать. Киту она нужнее, чем отцу. Отец неплохо пожил. Много лет подряд он был веселым и счастливым. Она видела его фотографии. Известный писатель, успешный человек. У него было множество друзей, да и сейчас достаточно. А Кит уже больше пяти лет вынужден жить совсем не той жизнью, о какой мечтал. С нею ему будет намного лучше. С нею он будет счастливее. Она нужна Киту, а Кит нужен ей. Больше, чем кто-либо в целом мире.
Глава 49
– Оливер, мне кажется, мы должны им рассказать.
– Кому и что?
– Ты прекрасно знаешь кому. Детям. Рассказать о существующих проблемах.
– Я так не думаю. Ну зачем их расстраивать?
– Оливер! Издательство на грани банкротства.
– Чепуха! Откуда у тебя такая бредовая идея? Я всего лишь говорил, что мы испытываем некоторые трудности…
– Это неправда. Я заглянула в цифры.
– Дорогая, ты не имела права это делать.
– У меня есть все права. «Литтонс» не только твое издательство, но и мое тоже. И не надо пытаться сбить меня с толку общими фразами. Хотя юридически я всего лишь «одна из», после квартального дня издательство фактически окажется под моим руководством. И это для меня важно.
– Селия…
– Не перебивай меня. Я видела цифры и поняла, что от банкротства нас отделяют считаные недели. Мы живем во времени, взятом взаймы, живем на деньги, взятые взаймы. Ситуация напоминает тогдашнюю, если не хуже.
– В этот раз на нас не висит дорогостоящий судебный иск по обвинению в клевете.
– К счастью, нет. Но наше финансовое положение ничуть не лучше. Оливер, это ужасно. Почему ты не сказал мне раньше? Я не представляю, чем оплачивать аренду на следующий квартал.
– К нам поступят деньги от продаж.
– Очень скромные.
– Я постараюсь найти иные источники финансирования. Обращусь к Бою.
– Я несколько раз слышала от Венеции, что Бой сейчас очень стеснен в средствах.
– Быть того не может. Он же богат, как Крез.
– Даже у Креза есть пределы возможностей. Как я выяснила, Бой скупил половину Хай-Холборн-стрит и ожидает завершения еще нескольких сделок. Он не знает, сколько это будет ему стоить. Сомневаюсь, что он захочет рисковать своими деньгами ради спасения издательства.
– Я этого не знал. В Лондоне достаточно банков.
– Да. И нам уже пора к ним обращаться.
– Хорошо, обратимся. Но я совсем не хочу, чтобы дети знали о существовании каких-либо проблем. Это должно оставаться между нами. Дурные вести распространяются с чудовищной скоростью, и в этой ситуации потерять уверенность куда страшнее, чем потерять деньги.
–
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Посмотреть мало. Надо уже начинать что-то делать. Если хочешь, я могла бы…
– Нет, не надо. Я же сказал, что займусь этим сам. И повторяю: не надо тревожить детей.
Селия отправилась к Киту. Им пора было ехать в Примроуз-Хилл. Идя в комнату сына, она продолжала думать о разговоре с Оливером. Как благородно! Он не хочет тревожить детей! Нет, Оливер. Тут есть еще одна причина. Ты просто боишься, что они поймут, насколько неумело ты управлял издательством. А теперь мы все пожинаем плоды твоей некомпетентности: «Литтонс» на грани финансового краха.
– Тебе даже с погодой повезло. Какой чудесный день! С днем рождения, Иззи.
– Благодарю вас, – сказала Иззи и почтительно поцеловала Селию.
«А девочка и сегодня бледная», – подумала Селия. Похоже, ее вчерашняя догадка была верной.
– Цветы уже доставили?
– Они в шатре, в ведрах.
– Надеюсь, вы с Аделью выбрали тебе красивое платье?
– Да. Оно такое красивое. Адели здесь нет. Она поехала к Венеции домой.
– Можно мне взглянуть на платье?
– Я… в общем.
– Иззи, ну что за детские ужимки? Позволь мне зайти к тебе в комнату и посмотреть платье. Лучше даже не так. Надень его и покажись мне. Я хочу посмотреть, как оно сочетается с жемчужным ожерельем твоей матери.
Откуда Селия узнала про ожерелье? Значит, отец ей рассказал. Неужели он ей все-все рассказывает? Вот тебе и «празднование в семейном кругу»! Иззи стало очень обидно. Это походило на предательство.
– Давай, Иззи. Покажись мне во всей красе. Уверена, платье просто блеск. Здесь можно положиться на вкус Адели.
– Хорошо. Я сейчас приду.
Это платье из нежно-розового шелкового крепа действительно было красивым. Оно имело очень простой фасон с круглым вырезом и мягко падающей юбкой, слегка закрывавшей колени. Иззи надела платье и посмотрелась в зеркало. Красиво. Даже она была вынуждена согласиться со словами других. И как жаль, что Кит не может это увидеть. Иззи надела ожерелье и снова встала перед зеркалом, любуясь игрой жемчужин нежнейшего розового цвета. От этого кожа ее шеи приобретала сочный кремовый оттенок. И вдруг Иззи увидела в зеркале лицо своей матери, такое знакомое по фотографиям. Значит, ей говорили правду: она вылитая мать. Наверное, та с пониманием и одобрением отнеслась бы к замыслу своей дочери. Сегодня Иззи чувствовала себя увереннее. Отец говорил, что мама была смелой и обладала свободой духа. Вот и она будет смелой. Иззи побрызгалась туалетной водой «Ярдли» (духи от Скиапарелли лежали в чемодане), потом собрала волосы на затылке и закрепила их гребнем. Ее охватило безразличие ко всей этой суетливой подготовке. Поскольку ей сегодня не красоваться на собственном торжестве, пусть посмотрят на нее сейчас.