Наперекор судьбе
Шрифт:
– Слушай, а с чего ты вдруг заговорила про Селию и Себастьяна?
– Сама не знаю. Мне не проследить почему. Но когда он жил в Лондоне и часто бывал у Литтонов, она становилась другой. Мягче. Счастливее. Уступчивее. А он бывал у них очень и очень часто. Взрослые почему-то всегда думают, что дети не замечают подобных вещей. Но дети замечают, поскольку свободного времени у них много, а занятий мало. Наблюдать за взрослыми – любимое развлечение детей.
– Надо же! Как интересно. Ты говорила об этом с Джайлзом?
– Нет, конечно. Ведь Селия – его мать. Джайлза это невероятно
Какое-то время они молчали, потом Абби сказала:
– Я думала, что Бой Уорвик – просто интересный человек. А он оказался… таким удивительным. Честно говоря, он самый привлекательный мужчина, каких мне доводилось встречать.
– Так это очевидный факт, – бросила Барти.
– Только не для меня. Я же его увидела впервые. Барти, не сердись на меня.
– Я не сержусь. Просто хочу сказать, что ты не видишь дальше его обаяния.
– Он же не виноват, что такой обаятельный, – вступилась за Боя Абби.
– В этом – не виноват. Но он очень гадко обращается с бедной Венецией.
– В каком смысле гадко?
– В самом обычном, присущем многим мужьям. Он прилюдно унижает жену, не выказывает ей ни малейшего уважения.
– Может, она не заслуживает его уважения? Вдруг она не верна мужу?
– Этого я не знаю, но не удивилась бы. Он коварный человек, Абби. Мне он ничуть не нравится.
– Наверное, коварство как раз и делает его таким привлекательным, – сказала Абби. – Барти, не смотри на меня, как классная дама. Давай поговорим на другую тему. Расскажи об отце Джея. Что он был за человек?
– Я его никогда не видела. Я тогда была совсем маленькой. Знаю только, что его убили в самом начале войны.
– Сколько тебе тогда было? Семь? И он так и не вернулся домой? Мне это кажется весьма странным.
– Абби, – начала Барти, – когда ты получше узнаешь Литтонов, тебе многое в них покажется весьма странным.
Судороги становились все сильнее. Пандора подалась вперед, медленно, с трудом спустила ноги на пол. Себастьян поднял голову, все еще наполовину пребывая в своей книге.
– Дорогая, тебе что, плохо?
– Нет. Со мной все в порядке. Просто хочу немного подвигаться.
Пандора улыбнулась ему, потом встала. Ее ночная сорочка была слегка мокрой. Пандора взглянула вниз и… вдруг застыла, оцепенев от леденящего ужаса.
– Боже мой, – пробормотала она. – Себастьян, боже мой…
Он медленно поднял голову, наполовину удивленный, наполовину встревоженный ее словами.
– Дорогая, что…
Потом увидел и он, и его лицо стала белым, как простыня, на которой лежала Пандора. Но сейчас по простыне расплывалось большое блестящее пятно ярко-красной крови.
Следующие несколько часов он запомнил на всю жизнь. Нет, на всю вечность.
Страх, сковывающий его сердце. Ужас в глазах Пандоры. Ее отчаянные попытки сохранять спокойствие. Судороги, быстро перешедшие в родовые схватки. Десять минут, которые они оба ждали прихода акушера и которые показались им бесконечными. Сдавленные стоны Пандоры, когда они
– Мистер Брук, у вас дочь. Ваша жена чувствует себя хорошо и настолько спокойно, насколько этого можно ожидать.
Глава 9
– Они собираются назвать ребенка Изабеллой. Сокращенно Белла, – сообщила Селия. – Думаю, потому, что она… – Селия замолчала, будто ей не хватало сил докончить фразу, – …такая красивая [24] .
– Очаровательная, – сказал Оливер.
– Удивлена, что ты так считаешь. По мне – ребенок как ребенок.
– Только не говори об этом ее родителям. И все-таки какая она на вид?
– Как и все новорожденные младенцы. Уродливая.
– Дорогая, а про близняшек ты говорила совсем другое.
– Говорю тебе: уродливое маленькое существо. Конечно, потом она станет красавицей, но сейчас я этого сказать не могу.
– А как Пандора?
– Вполне хорошо себя чувствует. До смешного горда. Можно подумать, будто до нее никто не рожал детей. А Себастьян вообще ведет себя смешно: ребенка как будто не замечает, сидит возле постели, крепко держит Пандору за руку, словно она чудесным образом спаслась от ужасной опасности.
– Отчасти это, наверное, так, – примирительно сказал Оливер. – А теперь, дорогая, не обратиться ли нам к другим делам? Прежде всего к издательским.
– С удовольствием переключу свой разум на другие дела, – отозвалась Селия. – Подумаешь, ребенок.
– Бекенхем, жена Себастьяна родила дочь.
– Кто, дорогая? Кто родил дочь?
– Пандора, жена Себастьяна Брука. Ты должен ее помнить. Она…
– А-а, да-да, конечно помню. Такая маленькая, миленькая женщина. Глаза красивые. Что ж, приятная новость. Конечно, лучше бы это был мальчик, но…
– Бекенхем, не все удостаиваются чести продолжать свой род. По-моему, Себастьян этого не заслужил. Селия мне только что звонила. От нее я и узнала. Я сегодня хочу ее повидать.
– Кого? Новорожденную?
– Нет, конечно. Селию.
– Черт побери, неужели из-за того, что жена Себастьяна родила ребенка, тебе приспичило увидеться с Селией?
– Даже если бы я и взяла на себя труд тебе объяснить, ты бы все равно не понял. Так что обойдусь без объяснений. К обеду вернусь.