Написано кровью моего сердца
Шрифт:
– О, нет, нет. Не слишком. – Я выдохнула и сменила тему: – Однако до нас практически не доходили последние новости… про американцев, я хочу сказать. Случались ли какие-нибудь… знаменательные события?
Он сухо хохотнул:
– С чего начать, мадам?
Невзирая на некоторую неловкость от неожиданной встречи, я была весьма признательна Бенедикту Арнольду за любезное предложение подвезти: влажный воздух становился гуще, а небо – белее муслиновой простыни. За короткую прогулку по городу моя сорочка успела пропитаться потом, а отправься я в Кингсессинг пешком, добралась бы вся в мыле и на грани теплового удара.
Генерал
Наблюдая, как он ерзает по сиденью, то и дело сжимает кулаки и потирает бедро, я встревожилась еще сильнее. Не только за него, но и за Джейми. По натуре они совершенно разные, но у Джейми при виде бранного поля тоже мигом вскипает кровь.
Могу лишь надеяться, что грядущая битва обойдет нас стороной…
Генерал высадил меня у переправы: Кингсессинг располагался на другом берегу реки Скулкилл. При этом Арнольд, несмотря на рану, вышел первым и подал мне руку.
– Миссис Фрэзер, прислать ли за вами экипаж вечером? – осведомился он, посмотрев на зыбкое белое небо. – Погода может испортиться.
– О, нет-нет! Я должна управиться за час-другой. А дождя раньше четырех все равно не будет. По крайней мере, так уверяет мой сын.
– Ваш сын? Мы с ним знакомы?
Он наморщил лоб. Джейми говорил, генерал очень гордится своей прекрасной памятью.
– Вряд ли. Его зовут Фергус Фрэзер. Вообще-то он приемный сын моего мужа. Он со своей супругой владеет типографией на Маркет-стрит.
– В самом деле? – Лицо генерала озарилось, и он усмехнулся. – А газета называется… «Оньен», да? О ней как раз говорили сегодня в кофейне, где я завтракал. Пишут о политике и немного сатиры?
– «Оньё» [29] , на французском, – поправила я со смехом. – Фергус – парижанин по рождению, а у его жены прекрасное чувство юмора. Хотя они печатают и другие издания. И книги продают, конечно же.
29
Лук (фр.).
– Обязательно к ним загляну, – заявил Арнольд. – У меня совершенно нет книг, пришлось оставить свою библиотеку и путешествовать налегке. И все же, милая моя, как вы доберетесь в Филадельфию?
– Найду у Бартрамов повозку, – заверила я. – Я бывала в их садах и прежде, мы с хозяевами знакомы.
Вообще-то я намеревалась прогуляться пешком, чтобы оттянуть возвращение в дом на Честнат-стрит к моему брюзге пленнику (что, черт возьми, с ним делать? Особенно теперь, когда британцы ушли из города?..), тем более что идти всего-то около часа. Однако генералу я признаваться не стала, и на этой ноте мы распрощались, заверив друг друга в искреннем уважении.
Обычно от переправы до садов Бартрама дорога занимала не более четверти часа, но я не спешила – не только из-за жары, но и потому, что мысли мои
Когда?! Когда все начнется? Вряд ли в ближайшие дни – в этом я уверена. Что же произойдет, что должно случиться, чтобы этот благородный джентльмен из патриота вдруг стал предателем? С кем он заговорит, чьи слова посеют в нем смертоносное семя?..
Господи! Я вдруг отчаянно зашептала молитву. Молю тебя, пусть это буду не я!
От одной этой мысли меня пробило дрожью. Чем глубже я увязала в событиях прошлого, тем меньше понимала происходящее.
Роджер тоже хотел разобраться в причинах. Он все время пытался понять: почему? Почему на переход способны лишь немногие? Могут ли они – вольно или невольно – влиять на историю? И как им – то есть нам – быть в таком случае?
Даже зная, какая участь ждет Чарльза Стюарта, мы не сумели помешать восстанию. И сами не смогли удержаться в стороне. Однако, весьма вероятно, спасли при этом жизни тем людям, которых Джейми увел из Каллодена накануне битвы. И Фрэнка спасли… по крайней мере, я так думаю.
Однако рассказала бы я Джейми о восстании, если бы знала заранее, какую цену нам обоим придется заплатить? Может, если бы я промолчала, мы бы избежали трагедии?
Впрочем, ответов у меня, как и прежде, не было. Со вздохом облегчения я зашла в ворота садов Бартрама. Пара часов в прохладной тенистой зелени – именно то, чего мне так не хватает.
Глава 23
В которой миссис Фигг берет дело в свои руки
Джейми задышал чаще и поймал себя на том, что невольно сжимает кулаки по мере того, как приближается к Честнат-стрит. Не только чтобы сдержать эмоции – он и без того неплохо держал себя в руках, – но и чтобы набрать побольше сил.
Его почти трясло от потребности увидеть Клэр, дотронуться до нее, прижать к себе. Более ничего не имело значения. Любые слова – а им, конечно же, придется поговорить – подождут. Они все отложат на потом.
Рэйчел и Йена он оставил на углу Маркет-стрит, велел идти в типографию и искать Дженни (он вознес к небесам молитву, чтобы сестра поладила с маленькой квакершей, но, увы, надежда бесплотно растаяла, словно дым).
Под ребрами ощущалось жжение, от которого пекло грудь и беспокойно покалывало пальцы. В городе пахло гарью; в низкое небо вился дымок. Джейми невольно обратил внимание и на другие приметы разбоя: обожженную стену, темневшее отпечатком гигантского пальца пятно сажи на штукатурке, разбитые окна, висящий на кусте драной тряпкой чепец – и до удивления заполоненные людьми улицы. Причем то были не прохожие, спешащие по своим обычным делам, а мужчины, почти все вооруженные, настороженно глядящие по сторонам или оживленно обсуждающие что-то в полный голос.
Впрочем, не важно, что происходит, лишь бы при этом не пострадала Клэр.
Вот и он – дом номер семнадцать. Опрятный трехэтажный особняк, откуда он так спешно бежал три дня назад. При виде здания засосало под ложечкой. Джейми словно ушел отсюда пять минут назад – и помнил каждый миг пребывания внутри. Волосы Клэр, не до конца расчесанные и обвивавшие его пушистым облаком с запахом бергамота, ванили и ее собственным свежим ароматом, когда он над ней склонился. Теплая и мягкая плоть под его ладонями. Крепкая круглая задница, прикрытая лишь тонкой тканью сорочки…