Написано кровью

Грэм Кэролайн

— Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать весь сюжет, инспектор Мередит? — проговорил Барнаби голосом вибрирующим, как молоток, который бьет по замерзшей стали.

Собравшиеся к тому времени уже залезли в защитные скафандры и задраили шлемы. Мередит между тем продолжал разглагольствовать. Трой, привалившийся к пробковому щиту с фотографиями, от удовольствия даже прикрыл глаза: «Какой же идиот!»

— Автоответчик говорит, что она уехала на пять дней, так? И я не верю, что это совпадение. Она должна была оставить кому-то адрес — подруге или соседке — на случай, если возникнет что-то непредвиденное. Так всегда делают. Найдите ее, старший инспектор, и думаю, вы

найдете Дженнингса.

Тишина после этой блестящей импровизации продолжалась достаточно долго. Барнаби даже выглядел рассеянным. Хмурясь, он бесцельно передвигал кипу бумаг на столе туда-сюда. Наконец скучным, невыразительным тоном он сказал:

— Позвольте, я попытаюсь объяснить вам, инспектор, как мы тут работаем. — Он одарил Мередита взглядом, полным ледяного презрения. — Мы работаем командой. И значение такого подхода трудно переоценить. В принципе, это принятый в правоохранительных органах подход, и я несколько удивлен, что вам этого не объяснили в Брэмшилле. Он, видите ли, ускоряет расследование и делает его более эффективным. Иногда спасает кому-то жизнь. Конечно, мы все индивидуальности. Некоторые, возможно, более яркие, чем другие. Но когда у кого-нибудь из нас возникает идея, даже не очень значительная, он не бежит, ни с кем не поделившись и прижимая ее к груди, в свою нору, чтобы потом выдать собственные заключения и выступить в главной роли на семейном празднике, как избалованный ребенок.

— Я только попытался…

— Я еще не закончил!

— О…

— Распространение информации среди всех сотрудников на всех уровнях жизненно важно. Достаточно взять дело Сатклиффа, чтобы понять, что бывает, когда люди, которым по должности положено что-то понимать, вместо эстафеты затевают бег наперегонки. — Он помолчал немного. — У вас растерянный вид, Мередит. Может быть, вы не слыхали о Йоркширском Потрошителе [56] в вашей башне из слоновой кости? В вашем интеллектуальном орлином гнезде?

56

Серийный убийца Питер Сатклифф (р. 1946), прозванный Йоркширским Потрошителем, в течение пяти лет убивал проституток, а арестован был за небольшое правонарушение (число его жертв к тому времени достигло 13) и лишь тогда изобличен под давлением обнаруженных полицией улик.

— Конечно слышал.

— Значит, слышали и о том, что женщины продолжали гибнуть, потому что информацию не передавали быстро и надлежащим образом.

— Я полагал, там все дело было в технической ошибке. Несовместимости компьютеров.

— Не только, все значительно серьезнее.

— Все же это… — Мередит осекся было, потом пожал плечами: — Они же были шлюхи.

Барнаби посмотрел на Мередита через комнату. Лицо его мгновенно исказила гримаса брезгливого недоумения.

— Я не совсем уверен, что правильно вас расслышал, инспектор.

— Проститутки. — Мередит оглянулся, ища поддержки. — Разве это неправда?

Старший инспектор втянул свою большую седеющую голову в массивные плечи. Шеи у него как будто совсем не стало.

— Запомните хорошенько то, что я сейчас скажу. Вся информация, все идеи и «прозрения», сколь угодно значительные или, наоборот, пустяковые, поступают в общий котел. За этим мы и проводим летучки.

— Если вы так считаете, сэр…

— Я так считаю, инспектор. И вам лучше поверить, что я так считаю, или вы будете отстранены от этого дела и снова окажетесь в утренней шестичасовой смене на все

оставшееся время пребывания здесь, которое, все мы надеемся, будет недолгим.

Он очень стремительно для такого крупного человека поднялся и, подгоняемый гневом и отвращением, вышел из комнаты.

Трой последовал за боссом и нагнал его в коридоре.

— Фашист проклятый, — процедил старший инспектор сквозь зубы.

Сержант нерешительно ответил:

— Но он племянник главного констебля, сэр.

— Мне наплевать, будь он хоть сама английская королева. Еще один такой фортель — и я его быстро вылечу…

Барнаби ворвался в свой кабинет и захлопнул за собой дверь. Трой вовремя остановился, чтобы не получить дверью по физиономии, положил ладонь на филенку, словно успокаивая ее, потом вошел и постарался вести себя незаметно. Так учил его опыт. Минут через пять он кашлянул.

— Съездить сегодня еще раз к Клэптону, сэр?

— Нет, это подождет. Мы не поговорили с Эми Лиддиард. В доме это безнадежно, там эта овчарка-золовка. Привезите миссис Лиддиард сюда. Осторожненько. Как бы для того, чтобы снять отпечатки пальцев.

Когда Трой ушел, Барнаби сел и, уставясь в стену, стал думать, почему упустил из виду Барбару. Раньше он ничего не упускал. По крайней мере, ничего из того, что было у него под носом, как эта секретарша. Добро бы еще он невнимательно прочитал протокол. Господи, да он сам разговаривал с женщиной, которая назвала это имя! «Друзья не разлей вода» — так, кажется, сказала Ава Дженнингс. Он запомнил ее слова. «Не разлей вода».

И Барнаби проклял Мередита за острый глаз, хорошую память и связи в высоких сферах, потом проклял самого себя за подлость натуры. Он чувствовал себя старым, отяжелевшим, усталым. Не говоря уже о том, что ему остро не хватало калорий.

Сью, влекомая радостным возбуждением, проплыла между двумя ананасами на столбах ворот Гришэм-хауса, по въездной дорожке дошла до дома, обогнула его и оказалась возле входа для слуг. От волнения она слишком сильно дернула шнурок старомодного звонка, так что изрядный кусок шнура выскочил и, когда она отпустила гравированный металлический язык, не захотел вернуться в прежнее положение.

Сью оставила шнур висеть. Она улыбалась и ждала. Вскоре на ее непокрытую голову закапало с мокрых листьев глицинии. Руки у нее все еще немного побаливали — среди купленных для Рекса продуктов было много тяжелых консервных банок. Она испытала облегчение, найдя его в гораздо лучшем расположении духа. Он все еще волновался, что невольно мог сыграть на руку убийце Джеральда, но решил, что не позволит этой мысли сломить себя. Поговаривал даже о возвращении к работе.

Эми, в резиновых перчатках и повязанном на голове шарфе, из-под которого выбивались ее кудряшки, открыла дверь. Сью шагнула за порог. Две женщины стояли и смотрели друг на друга.

— Что?! — переполошилась Эми. — Что случилось? — Потом, схватив подругу за руки, воскликнула: — Ты получила ответ из «Мэтьюэна»!

— Да.

— Сью, как здорово!

— Они приглашают меня на ланч.

— Ланч! О-о-о!

— Я все утро пляшу от радости. На лестнице, дома, на улице!

— Еще бы. — Эми просияла, еще раз повторила свое «о-о-о», крепко обняла Сью и потащила ее на кухню. — Входи, входи!

— Но как же…

— Понесла каталог Лоре.

Эми чистила серебро. Оно лежало на старом сосновом столе в тяжелой коробке, выстланной грубым зеленым сукном. Рядом стояло блюдце с розовой пастой и лежало несколько тряпочек в черных пятнах. В кухне витал сладковатый химический запах.