Наполеон и Гитлер
Шрифт:
Армия вторжения вместе с союзниками насчитывала три миллиона человек — 118 пехотных дивизий, 19 танковых и 15 моторизованных. Германии противостояло 178 дивизий, из которых 40 были моторизованные, а 20 - кавалерийские. 3550 танкам немцев противостояло 10000 русских машин, из которых 2000 были великолепны. У люфтваффе было 3350 самолетов, а у русских 12000, хотя они не могли сравниться с немецкими машинами [41] .
Русские пострадали по следующим основным причинам: их армейские группировки были сформированы эшелоном в 250 километрах от границы, а офицерский состав был деморализован (во время террора 1936-1938 гг. погибло больше генералов и полковников, чем за всю войну).
41
По данным отечественных историков, Германия и ее союзники
В западных приграничных округах СССР насчитывалось 170 дивизий (103 стрелковые, 40 танковых, 20 моторизованных, 7 кавалерийских) - около 2,7 миллиона человек личного состава, 37,5 тысячи орудий и минометов, 1475 новых танков КВ и Т-34, 1540 боевых самолетов новых типов, а также большое количество танков и самолетов устаревших конструкций. (Прим. ред.)
Германским войскам был дан приказ вести себя с особой жестокостью. Женевская конвенция не действовала, и пленных русских не считали «военнопленными», а комиссары расстреливались на месте. Этот приказ был издан немецким командованием 6 июня. Дополнение к Директиве № 33 информировало войска о том, что удержать огромную территорию можно только если «проводить в отношении населения такой террор, который подорвет всякую волю к сопротивлению».
Поначалу наступление шло чрезвычайно быстро, и за десять дней германская армия захватила 150 тысяч человек, 600 пушек и 1200 танков. Пессимистичный по природе генерал Гальдер вынужден был написать в своем дневнике: «Не будет преувеличением сказать, что война с Россией будет выиграна в течение 14 дней». Рундштедт вошел в Харьков в сентябре, а весь Крым (за исключением Севастополя) был в руках немцев к середине ноября.
Однако Лееб слишком медленно продвигался в Эстонии. Гитлер приказал Боку послать танковые группы на север и юг для помощи Рундштедту и Леебу. В результате Бок простоял под Смоленском два месяца. Фюрера упрекали в этом, но, возможно, он был и прав. Боку нужно было время для ремонта и заправки подвозимым горючим своих танков, а Рундштедт, получив подкрепление, застал русских врасплох и с силой атаковал их в неожиданных направлениях. На севере Лееб захватил Шлиссельбург, открывавший, путь на Ленинград, однако у него не было приказа захватить город. Танки вернулись к Боку, дав ему возможность продолжить наступление на Москву в рамках операции «Тайфун».
И все же потери немцев на 8 октября составили около полмиллиона человек — больше, чем за время с сентября 1939 до начала операции «Барбаросса». Осенние дожди превратили дороги в море грязи, не давая возможности подвозить припасы. Как и в 1812 году, Смоленск был самой дальней точкой, в которой можно было создать склады. Однако Бок с группой «Центр» рвался вперед и, окружив, разбил две большие группировки противника под Вязьмой и Брянском, где было захвачено в плен около 600 тысяч человек. Русское правительство эвакуировалось из Москвы. Однако Сталин остался в столице, назначив генерала Жукова командовать обороной города. Гитлер и многие другие, подобно Наполеону, считали, что Россия будет сломлена, если захватить столицу. Бок начал решающий бросок 15 ноября, будучи не больше чем в 40 километрах от Москвы. Но уже начинались Морозы, а дождь сменялся снегом. По причине холодов многие танки вышли из строя. Операция «Тайфун» начала тормозиться, хотя некоторые подразделения были уже в 20 километрах от Москвы. К этому времени у Гудериана, командовавшего танковой армией, осталось 50 машин из 600. Температура понизилась до 35 градусов, и многие танки не могло стрелять. 5 декабря фан Бок перешел к обороне.
К этому времени у немцев было выведено из строя три миллиона человек убитыми, ранеными, больными и обмороженными. Мороз унес больше жизней, чем противник, раненые замерзали насмерть на госпитальных койках. У войск не было достаточного количества зимнего обмундирования (Гитлер ведь обещал, что они вернутся домой к Рождеству). Солярка замерзала в баках, и танки и грузовики не могли ехать, и тогда под двигателями разводили костры, чтобы обогреть. Так же, как и у Наполеона, в немецкой армии пало от голода множество лошадей. Сейчас мало кто знает, что до середины войны вермахт очень широко пользовался гужевым транспортом.
Русские, которые умели справляться с морозами, начали контратаковать. Бойцы (большинство из них были сибиряками), в белых маскировочных костюмах, на лыжах, сминали германские позиции по всему тысячемильному фронту. Казаки действовали, как и в 1812 году, обрывая линии связи и срывая поставки продовольствия, сеяли панику и прорывались временами до самого Смоленска. В немецкой армии многие от мороза теряли руки и ноги, уши и носы.
Все трое командующих армейскими группировками были сняты с должностей, за то что начали отступать без приказа. Гитлер назначил себя главнокомандующим вермахта. В середине декабря Гудериан отступил на 50 миль, мотивируя это тем, что его люди «ничего больше не могли сделать». Он также был немедленно смещен с должности. Гитлер своим приказом запретил какое-либо отступление. Генерал Модель особенно восхищался этим приказом. Он верил, что если бы не фюрер, вермахт могла бы постигнуть судьба «Великой армии». Города-крепости (Курск, Таганрог и Новгород), снабжались с воздуха и позволяли себя окружать. Вермахт отчаянными усилиями сдерживал Красную Армию, что тоже вело к большим потерям.
Неудавшийся захват Москвы разволновал Гитлера. Гальдер, начальник Генерального штаба, жаловался, что Гитлер постоянно вмешивался в его работу, что он как профессионал считал личным оскорблением. Об этом он рассказал после войны в своей книге «Гитлер как военачальник». С другой стороны, фюрер считал, что его предали собственные генералы. Лиддел Гарт делит вину поровну, говоря, что «решающим фактором нужно считать август, потраченный Гитлером на споры со своими генералами по поводу дальнейших действий». Лиддел Гарт также утверждает, что операция «Барбаросса» провалилась потому, что мобильность германской армии основывалась на колесах, а не на гусеницах. На грязных осенних дорогах России грузовики, везущие горючее и боеприпасы, не успевали за танками. «Если бы бронесилы сопровождались гусеничным обозом, они бы добрались до жизненных центров России невзирая на грязь». Он подчёркивает, что если бы у Советского Союза были дороги, сравнимые с французскими или хотя бы с югославскими, он был бы захвачен так же быстро, как эти страны. Еще одним фактором он считает недооценку немцами гигантских людских резервов России. При этом Лиддел Гарт ссылается на дневник Гальдера, в котором тот говорит, что вместо ожидаемых двухсот дивизий вермахту противостояли триста шестьдесят.
Еще одной важной причиной был плохой личный контакт между Гитлером и его генералами.
Существуют разные мнения о военных способностях фюрера, однако с декабрьским кризисом он справился лучше, чем его генералы. Трое командующих армейскими группами, будучи скорее старыми, чем пожилыми, не переносили холод и не могли видеть, как страдают их люди. Фюрер, не покидавший Германию, за исключением одного короткого визита в Мариуполь, придерживался другого мнения. Позже он говорил Альберту Шпееру: «Я знал, что отступление будет повторением судьбы Наполеона». И подобно императору он был безразличен к судьбе своих солдат.
По словцам Клаузевица, опасно атаковать опытные войска на их территории, к тому же нападающий должен быть хорошо экипирован. Гитлер мог знать, что его солдаты оборачивают себя газетами ввиду отсутствия зимнего обмундирования, но он был уверен, что его вооружение не уступает русскому. Он не сомневался, что его солдаты способны отразить любую контратаку.
Наполеон утверждал, что поход 1812 года был его самой блестящей кампанией, хотя и кричал при форсировании Березины: «Вот что случается, когда совершать одну ошибку за другой!». Его погубили не зима и не московский пожар, а живучесть русской армии. То, что не стало в полной мере звездным часом императора, могло, по мнению многих наблюдателей, удаться фюреру. Генерал фон Типпельскирх говорил: «В этот критический момент войска вспоминали то, что слышали об отступлении Наполеона из Москвы, и опасались, что, начав отступать, они бы обратились в паническое бегство». Гитлер же утверждал, что спас германскую армию от повторения судьбы французов 130 лет тому назад, хотя в отличие от императора иногда ему приходилось снабжать свои войска по воздуху.
Ни один из них не хотел согласиться, что потерпел поражение. Наполеон упрямо отказывался уходить из Германии, а фюрер до 1944 года не желал признавать российские границы такими, какими они были до операции «Барбаросса». Оба были неспособны к рациональному компромиссу, и эта неспособность стала их приговором.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. BLOCUS CONTINENTAL, FESTUNG EUROPA [42]
Поверив в свои сверхъестественные способности, он решил, что законы для него не существуют... Он боготворил самого себя и ожидал от человечества не только подтверждения своей божественности, но также восхищения и поклонения.
42
Континентальная блокада, крепость Европа (нем.). (Прим. пер.)