Наполеон, или Миф о «спасителе»
Шрифт:
Подобно спискам нотаблей, орден Почетного легиона и сенатории представляли собою в конечном счете попытку возрождения дворянства. В конце 1804 года орден по непонятным причинам испытал финансовый кризис. Декретом от 28 февраля 1809 года он был лишен земельных наделов, находящихся в ведении когорт. В порядке компенсации ему было выплачено 2 миллиона 82 тысячи франков ренты при стабильных 5 процентах годовых. Это событие решило судьбу ордена: обретя поначалу благодаря своим земельным владениям значительное влияние, он перестал играть роль оплота аристократии, сделавшись тем, чем был в момент своего возникновения — обычной наградой.
Когда владельцы некоторых сенаторий обнаружили, что их доходы поступали от весьма удаленных друг от друга владений, их постигло глубокое разочарование. Так, в сенаторию Ажана входили национальные поместья, расположенные в департаментах Жер, Ло-и-Гаронна,
Бонапарт хотел править такой Францией, в которой аристократия получала бы богатство и должности лишь из рук императора. Что касается брюмерианцев, то они хотели бы тако-го дворянства, которое автоматически освящало бы непреходящий характер их власти. Наполеона такой вариант не устраивал. Недоверие к нотаблям побудило его ограничить роль избирательных коллегий и приостановить раздачу сенаторий, мотивируя свое решение ссылкой на разрозненность национальных угодий. Труднее объяснить довольно быстро наступившее охлаждение Наполеона к ордену Почетного легиона. Наметившееся к 1805 году падение его престижа свидетельствует о том, что император, вероятно, задался целью низвести его до уровня обыкновенного знака отличия, каковым орден и по сей день остается в нашей Республике.
Дворянство возрождается в Тюильри вместе с возникновением двора. Весьма скромный поначалу дом Первого Консула обретает со временем облик королевского дворца. Состоявшийся в 1801 году прием знати Этрурии повлек за собой расширение протокольного отдела и возвращение к ливреям. Официальная роскошь выставляется напоказ. Сапоги и брюки уступают место туфлям с пряжками, шелковым чулкам и коротким панталонам. Неопубликованное постановление от 12 ноября 1801 года учреждает должности одного гофмейстера и четырех префектов дворца. Множатся не только оказываемые Жозефине почести, возрастает значение благородного женского общества в окружении супруги Первого Консула: мадам де Люсей, де Лористон, де Талуэ и другие. Введение пожизненного консульства углубляет тенденцию, которая станет нормой после провозглашения Империи. Но сколько всему этому предшествовало предосторожностей! И сколько оговорок было сделано при восстановлении высокооплачиваемых государственных должностей! «Поначалу весь этот маскарад вызывал улыбку, однако скоро к нему привыкли», — читаем в мемуарах Фуше. Моле, со своей стороны, добавляет: «Бонапарт испытывал неловкость, представая перед республиканцами и солдатами своей армии во всем великолепии верховной власти». Сдержанное негодование проявляли не только военные, но и буржуазия. Многие с беспокойством наблюдали за возвращением эмигрантов. Кто еще выиграет от восстановления дворянства, как не старая аристократия? Фьеве зрел в корень; в декабрьской заметке 1802 года, анализируя реакцию общественности, он писал: «Нелегко понять, каким образом создается или воссоздается знать, если титулы, первоначально соответствовавшие занимаемой должности, а затем, по причине злоупотреблений, превратившиеся в персональные и наследственные, могут возродиться на том этапе, на каком они были упразднены».
Между тем возрождение монархических форм власти сделал о восстановление дворянства неизбежным. Декрет от 30 марта 1806 года, закрепивший за членами императорской семьи княжеские титулы, нанес первый урон принципу равенства: «Положение принцев, призванных править огромной империей, укрепляя ее союзами, и положение остальных французов никак не могло быть равноправным». Подтверждением этому служила матримониальная политика раздающего короны императора. Что уж говорить о других изданных в тот же день декретах? Принцесса Полина и ее супруг, принц Боргезе, получили Гасталийское княжество, принц Иоахим Мюрат — Клевское и Бергское княжества, Бертье удостоился Нёшатель. На территории Пармы и Пьяченцы возникли три графства, так называемые большие феоды. «Мы оставляем за собой право даровать вышеозначенные феоды кому пожелаем, объявляя их наследственными владениями, переходящими по наследству как законным, так
Но решительный и бесповоротный шаг был сделан императором два года спустя. Декрет от 1 марта 1808 года восстановил все старые дворянские титулы, за исключением виконта и маркиза. Высшие должностные лица Империи носили титулы принцев. К ним почтительно обращались «ваше высочество». Министры, сенаторы, пожизненные государственные советники, председатели Законодательного корпуса и архиепископы были графами. Председатели избирательных коллегий, первые председатели кассационного суда и Счетной палаты, епископы и мэры 37 славных городов получили баронство. Предполагалось также восстановление титула шевалье. Возрождение атрибутов старой аристократии сопровождалось восстановлением геральдического права. Учрежденный вторым декретом 1 марта 1808 года Совет юстиции титулов, в составе великого канцлера, трех сенаторов, двух государственных советников, одного генерального прокурора и одного генерального секретаря, рассматривал спорные геральдические вопросы и представлял свои решения на утверждение императору. Наполеон нашел остроумный компромисс между слабостью французов к почестям и провозглашенным в 1789 году равенством. Титул дворянина Империи не предоставлял никаких привилегий, не освобождал от уплаты налогов и исполнения законов. Иными словами, он не мог повлечь за собой восстановление феодальных прав. Хотя новые должностные лица нередко получали высокие оклады, эти оклады не были платой за соответствующий титул. Земельное владение, название которого иногда присоединялось к титулу, находилось за пределами Франции.
Титулами вознаграждались услуги, оказанные государству в гражданской и военной областях. Они были аналогичны древнеримским знакам отличия, которые не давали ничего, кроме полагавшихся их носителям почестей. Грамота, даровавшая маршалу Лефевру титул герцога Данцигского, раскрывает намерения императора.
«Желая засвидетельствовать нашему кузену, маршалу и сенатору Лефевру расположение за всегда отличавшие его верность и преданность и выразить признательность за выдающиеся заслуги, оказанные им в первый день нашего царствования (то есть 19 брюмера), а также за те, которые он не переставал нам с тех пор оказывать, украсив их недавно очередным блистательным подвигом — взятием города Данцига; желая также увековечить особым титулом это славное и достопамятное событие, мы решили пожаловать и настоящим жалуем ему титул герцога Данцигского с земельным наделом, расположенным в границах наших государств.
Мы желаем, чтобы вышеозначенное герцогство Данцигское стало владением нашего кузена, маршала и сенатора Лефевра, и передавалось по наследству его сыновьям, как законным, так и внебрачным, по праву первородства, в полную их собственность, под ответственность, на условиях и со всеми правами, титулами, почестями и прерогативами, определенными для герцогств конституциями Империи».
Следует особо отметить, что император не пожаловал маршалу ни имения, ни ренты, ни усадьбы в Данциге или его окрестностях. Дарованный титул — не более чем признание ратных заслуг, cognomen, по древнеримскому обычаю. Такого рода пожалования всегда обеспечивались доходами с земель, расположенных за пределами Франции. Этим Наполеон отдавал дань уважения общественному мнению, нетерпимому к любым формам феодализма, но также выражал и твердую решимость связать судьбу нового дворянства с будущим великой Империи.
Эти персональные титулы не наследовались, оставаясь признанием личных заслуг одного человека, а не всей семьи, как прежде. Впрочем, титул переходил по наследству в случае приобретения майората. Такой майорат должен был основываться на капитале, который передавался по наследству. Он мог включать в себя не обремененную ипотекой недвижимость, акции Французского банка или государственную ренту, размеры которой соответствовали титулу. Замысел императора нетрудно угадать. Воспоминания о трудной молодости в разоряющемся накануне Революции дворянстве привели его к мысли восстановить титулы, не возрождая феодализма, и обеспечить их хотя бы доходами от майората.
Такое доступное для всех дворянство рекрутировалось главным образом из среды военных, функционеров и нотаблей, правда, со значительной диспропорцией в соотношении: 59 процентов приходилось на военных, 22 — на функционеров (государственных советников, префектов, епископов, судейских) и лишь 17 процентов — на нотаблей (в эту группу входили также служащие государственных учреждений, сенаторы, члены избирательных коллегий, мэры). Доля коммерсантов, промышленников, людей искусств и представителей свободных профессий (врачей, адвокатов) была незначительной.