Наполеон. Как стать великим
Шрифт:
Жребий был брошен. Наполеон не мог не понимать, что теперь мосты уже сожжены. Подавления мятежа ему бы уже не простили. Поэтому он заявляет Баррасу: «Я вложу шпагу в ножны только тогда, когда все будет кончено».
Теперь необходимо было действовать. Требовалось победить одним ударом — да так, чтобы надолго отбить желание бунтовать. И вот тут мы впервые видим еще одно качество Наполеона, которое позднее приведет его к славе. ОН НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАЛСЯ В ВЫБОРЕ СРЕДСТВ. Как гласит одно из старых ковбойских правил: «достал оружие — стреляй».
Наполеон оценивает ситуацию не как политик, а как артиллерист. И находит простое и гениальное
Так что расчет был не только на боевой, но и на психологический эффект. Тем более что монархисты в большинстве своем были не профессиональные воины, а национальные гвардейцы. То есть горожане, взявшие ружья. Это вам не последующие наполеоновские солдаты, которые, было дело, погибали под огнем до последнего человека, но не отступали. Эти были послабже.
Итак, выход был найден. Осталось воплотить его в жизнь. Что тоже оказалось не простым делом. Пушки где попало не валяются. Ближайшие сорок орудий находились в военном лагере в нескольких километрах от Парижа. Их надо было протащить сквозь город, который фактически контролировали восставшие. Этот приказ согласился выполнить молодой кавалерийский офицер. Согласился. А ведь мог бы и «послать»… Авторитета в армии у Наполеона пока еще не было. Про Тулон все давно забыли. Но офицер тут же поднял своих людей и весело бросился исполнять приказ. С этой минуты он шагнул в бессмертие. Его звали Иоахим Мюрат.
Как многие «птенцы гнезда наполеонова», Мюрат был человеком «без корней». Сын трактирщика, долго тянувший солдатскую лямку в нижних чинах и только теперь к двадцати восьми годам получивший первый офицерский чин. Он, прямо скажем, не обладал особенным умом. Зато умел добиваться успеха там, где это казалось невозможным. К тому же обладал совершенно уникальной храбростью. Даже в те времена, когда «безбашенность» считалась у кавалеристов нормой, удаль Мюрата была чем-то запредельным. Как полководец он мало что из себя представлял. Но вот как исполнитель…
Что он и доказал во время первой встречи со своим будущим императором. Приказание Мюрат выполнил блестяще и не особо мудрствуя. Он просто пустил упряжки с орудиями вскачь, сшибая все, что попадалось на пути. Патрули мятежников только крестились вслед. Как потом оказалось, они даже не поняли, что произошло. Или не придали этому значения.
Орудийная позиция была выбрана исходя из принципов, по которым Наполеон будет действовать потом десятки раз. В те времена уже существовали достаточно скорострельные пушки. Только вот большинство командиров не особо понимали, что с этим добром делать. Как правило, орудия расставляли на равном расстоянии по всему фронту. Что особого эффекта не приносило. Но Наполеон был артиллеристом по призванию! Именно он сделал артиллерию «богом войны».
Тут немного отвлечемся. В тогдашней иерархии родов войск артиллеристы
Наполеон вполне оценил смертоносную силу пушек. И он сосредоточил артиллерию на самом ответственном участке. Бонапарт выбрал мост через Сену, по которому не могли не пойти повстанцы. Впрочем, они не успели даже начать боевые действия.
Утром 5 октября (13 вандемьера по революционному календарю) восставшие стали скапливаться на другом берегу. Они никуда не торопились, они были уверены в победе.
Наполеон открыл огонь первым. Грянули сорок орудий…
Эффект беглого огня был страшным. Роялистов буквально сметало картечью. Их воинственное настроение мигом улетучилось. Да и что могли они сделать? Мятежникам, еще совсем недавно уверенным в победе, оставалось лишь поспешно отступать. Вернее — бежать. Разбегаться кто куда, прятаться и пытаться выбраться из города. Все было кончено.
Для Наполеона эта победа имела огромное значение. Тулон был для него, скорее, моральной победой. Теперь же он по-настоящему был на коне. Спаситель Республики! Правда, пока что Баррас и компания полагали, что Наполеон — это большой кулак или дубина, которую всегда можно будет использовать когда надо, но не больше. Актерские и политические таланты Бонапарта еще не развернулись в полной мере. Но он — все понимал. И великолепно «косил» под туповатого солдафона, у которого две извилины — и те следы от треуголки.
Думал ли он о захвате власти теперь? Никаких подтверждений этому нет. Хотя… Два пламенных желания у него имелись. Первое — получить поле деятельности, где можно развернуться во всю ширь. Обычно гении — а в том, что Наполеон принадлежал к их числу, сомневаться не приходится — прекрасно осознают меру своих сил и возможностей.
Второе желание у него было — убраться как можно дальше от этой вороватой шпаны. Потому-то и начал он потихоньку «пробивать» идею своего назначения командующим итальянской армии. Это устраивало и Барраса. Убрать опасного союзника, который может стать соперником, подальше от Парижа. Но итальянские походы — об этом уже в следующей главе.
А пока стоит заметить еще одну вещь. Как это ни парадоксально, но в те дни Наполеон спас Францию. Конечно, не тем, что уберег от веревки Барраса, по которому та горько плакала. Могут возразить: он спас революцию, о ценности которой можно поспорить. А что было бы плохого, если бы к власти пришел законный король? Не было бы стольких лет кровавых войн? Так-то оно так…
Да только вот вопрос: ЧТО начали бы творить пришедшие к власти роялисты? Вспомним историю. Когда через двадцать лет эмигранты все-таки вернулись, — выяснилось: даже за эти годы они ничего не поняли и ничему не научились. И начался «белый террор», свистопляска, сделавшая возможными «Сто дней» Наполеона. Хорошо еще, что в 1815 году эти самые роялисты сидели, подпертые штыками союзников. И личный враг Наполеона император Александр I приказывал и умолял их: вас здесь не любят, ради всего святого, не делайте резких движений! Но Бурбоны все равно таких дров наломали, что в 1830 году после Июльской революции их снова вышибли вон. Уже навсегда. А многое из того, что создал Наполеон, осталось до нынешнего дня.