Наполеон. Книга 1. Путь к славе
Шрифт:
— Не знаю. Я не всегда понимаю, почему поступаю так, а не иначе, — рассмеялась Бочетти.
Спустя полчаса они покинули карету и, оставив с лошадями Байсакова, пошли в лес. Джина предупредила всех, что Колиньи хорошо умеет прятаться. Нужно было найти его землянку. Они рассыпались цепью и шагали с пистолетами наготове, стараясь ступать неслышно. Так продолжалось довольно долго, но землянку пока никто не отыскал. Наконец решено было сделать привал и перекусить. Все расселись на корнях большого старого дуба, а Александр отошел чуть в сторону,
— Не стреляй! — Колиньи возник словно из-под земли и приставил к его груди два пистолета. Точно так же, с двумя пистолетами в руках, шел Остужев, и теперь их стволы уперлись в грудь врага. — Умрем, так вместе. Но сначала поговорим?
— Зачем тебе это? — спросил Александр, глядя в его разноцветные глаза.
— Хотел поговорить о Джине. Ты влюбился всерьез, да? — Колиньи говорил, улыбаясь, и шрам на его щеке извивался, как змея. — Остужев, ты был бы интересным противником, будь постарше лет на десять хотя бы. К тому времени ты бы уже знал, что Джине нельзя доверять.
— Так это ловушка? А что будет с ними? — Александр скосил глаза на друзей. Все в порядке, они делили продукты и разливали в стаканы вино. — Они же совсем дети!
— Уже не совсем, — возразил Колиньи. — Играя во взрослые игры, дети быстро взрослеют. Тела у них еще детские, а вот соображают, боюсь, получше тебя. Ты же физически взрослый, а разумом ребенок, Остужев. Что заставило тебя поверить Джине?
— Это ловушка или нет, черт возьми?! Я вот-вот спущу курки!
— И умрешь тут, в этом чудесном лесу. Есть здесь сосна, высокая такая, красивая. Я забираюсь на нее, когда скучно или когда кого-нибудь жду. С нее очень далеко видно. Я заметил вашу карету давно и вас на козлах узнал. Но время было, поэтому я сидел на сосне и все думал: уйти мне, или принять бой, или, может быть, пристрелить Джину, а потом уже уйти — чтобы тебе было веселее жить, ты понимаешь? — Он снова осклабился. — И вот сидел я, сидел и увидел эскадрон гусар. Французских, как ты догадываешься. Что они тут делают? Кто мог им рассказать, где меня искать? Или я сам, или Джина.
— Я тебе не верю! — Остужев снова взглянул на ничего не подозревающих друзей. — Зачем ей было нужно говорить Бонапарту?
— Да потому что она влюбилась в этого коротышку-корсиканца при первом же знакомстве! — Колиньи перестал улыбаться. — Да, я просил ее сблизиться с ним по возможности. Он уже тогда казался мне нужным человеком. Но она влюбилась, сразу, я это видел. Я знаю Джину… А потом она узнала, что ты его друг. И захотела сблизиться с тобой. Сбежала от меня в Ниццу. А потом ей выпал случай… Только она знала, что Бонапарт относится к ней не лучше, чем к какой-нибудь портовой шлюхе. Он любит мадам Богарне. А у Жозефины есть кое-что, и Джина об этом знает.
— Она написала мне письмо! — тяжело дыша от невыносимой ревности, произнес Александр. — Письмо о том, что…
— Я приказал ей его написать. Приказал сблизиться с тобой, а иначе расскажу кое-что о Джине Бонапарту.
— Зачем ты говоришь это все мне?
— Да так, на прощанье. Вдруг больше не увидимся? — Колиньи надавил пистолетами на грудь Александра и развернул его так, чтобы их обоих было хорошо видно. — Эй, Джина! — крикнул он. — Послушай меня, несчастная сумасбродная кошка: Бонапарт не любит тебя и никогда не будет любить! Так кого из нас ты пытаешься предать?
Она выронила бокал, быстро схватила пистолет и вдруг направила его на голову Гаевского, который едва не подавился куском от неожиданности.
— А может быть, Колиньи, я хочу, чтобы и ты умер, и он, и я тоже? — Голос Бочетти вибрировал от какого-то запредельного нервного напряжения. — Да, я люблю Наполеона, этого великого человека! И хочу, чтобы умерли все его враги! Александр, еще секунда, и…
Гаевский прыгнул, уходя из-под выстрела, но Джина отреагировала мгновенно, и мальчишка рухнул в траву с простреленной спиной. Второй пистолет итальянки тут же оказался направлен на Мари. Спустить курок она не успела, пуля вошла ей прямо в сердце. Остужев видел перед собой дымящийся ствол и не мог поверить — это он выстрелил. Если бы Колиньи в этот момент решился, то убил бы Александра и ушел безнаказанным. Но француз сделал иной выбор.
— Антон! — Мари бросилась на колени, зажала рану. — Его надо перевязать, помоги мне! Быстрее, Саша!
Он пошатнулся, как пьяный, повернул голову и обнаружил, что Колиньи перед ним уже нет. Что это за проклятая игра? Что это за удивительный, непредсказуемый мерзавец? Колиньи удовлетворился тем, что Остужев сам выстрелил в собственное сердце, и решил не добивать.
— Саша!
На ватных ногах он добрался до Мари, помог ей хоть немного унять кровотечение Гаевского. Остужев все время поглядывал на труп Джины, чтобы убедиться: он действительно застрелил эту несчастную женщину, сошедшую с ума от любви к Наполеону? Если бы хоть как-то можно было все вернуть, он предпочел бы умереть сам.
— Что случилось, что? — прибежал Байсаков, вооруженный кнутом. — Кто его так?
— Отнеси Антона в карету, — тихо приказал Александр. — Мари, иди с ним. Я сейчас буду.
Теперь он понимал, что Колиньи не соврал про гусар. Они могли появиться в любую секунду, и единственный способ спасти Антона и Мари — немедленно уезжать. Джину лучше оставить здесь. Он наклонился над ней и поцеловал в губы. Александр понимал, что теперь ему до конца жизни суждено вспоминать ее слова, разгадывать загадки, и все — без малейшей надежды на правильный ответ. Он никогда не узнает, любила ли она его хоть немного. Надеялась ли Джина заслужить любовь Бонапарта или мечтала умереть?