Наполеон. Отец Евросоюза
Шрифт:
С наступлением ночи пришлось оставить это бранное поле, так жестоко оспаривавшееся и сплошь покрытое благородными жертвами; пришлось вернуться на остров Лобау.
Битва при Эсслинге закончилась хоть и не поражением, но отступлением французов. После сражения при Эйлау она явилась в глазах Европы новым предвестием близкой гибели Наполеона. Теперь уже не какой-нибудь Дюпон, а простой дивизионный генерал в минуту умопомрачения капитулировал в глубине Испании: сам Наполеон, со своими знаменитейшими маршалами и гвардией, казалось, признал себя побежденным. Эрцгерцога Карла со всех сторон поздравляли, как достойную опору трона, как спасителя монархии. «Вопреки моему рапорту, – писал граф Беньо, – битва при Эсслинге была признана поражением, и волнение охватило всю Германию. Пруссия думала, что освободится так же быстро, как была покорена. Дания стала держать себя враждебно. Не лучше было и настроение Швеции, а князья, входившие в состав рейнской конфедерации, лелеяли надежду на скорое освобождение от своего строгого протектора. Если бы в этот критический момент между Эсслингом и Ваграмом Россия подала знак, – трудно и сказать, что произошло бы; но так велик был личный престиж императора, что его одного оказалось довольно, чтобы уравновесить чаши весов после битвы при Эсслинге и в критические дни пребывания
Остров Лобау. Теперь Наполеон решил более ничего не делать наугад, привлечь новые войска и собрать запасы, чтобы получить возможность по своей воле дать решительное сражение, которое ему было нужно для восстановления его престижа, когда и где пожелает. Прежде всего Лобау был обращен в грозный лагерь. Через главный рукав Дуная было перекинуто три моста, снабженных эстакадами, которые защищали их от приливов и брандеров; армия была обильно снабжена провиантом; из Франции были вытребованы новобранцы для пополнения потерь, понесенных в кровопролитных боях 21 и 22 мая. Наполеон превратился в инженер-механика [28] ; он придумал новую систему мостов для окончательной переправы; он велел забрать множество лестниц на колесах у венских садовников и пользовался ими, как подвижными наблюдательными постами; переодевшись, как и Массена, в костюм сержанта, он со своими адъютантами, переодетыми в простых солдат, лично высматривал апроши Энцерсдорфа, где собирался снова произвести переправу; наконец он воздвиг на острове Лобау сильные редуты, вооруженные 120 орудиями. Он призвал к себе все свободные войсковые части и всех даровитых военачальников, способных ему помочь; Бернадотт привел к нему своих саксонцев, Вандамм – баварский корпус; остальные войска рейнской конфедерации должны были охранять линии Трауна, Инна и Изара.
28
«Работа – моя стихия», – говорил позднее Наполеон на острове св. Елены, – «я рожден и от природы создан для работы. Мне случалось видеть границы, поставленные моим ногам и глазам; но я никогда не знал пределов моей работоспособности».
Военные действия в Польше и Италии. От своих полководцев он получает теперь более утешительные известия. Правда, эрцгерцог Фердинанд вторгся в Польшу и вступил в Варшаву, но Понятовский во главе верных поляков поднялся вверх по левому берегу Вислы, проник в Галицию и вызвал здесь народное восстание против австрийцев. Русский император, слишком долго колебавшийся, решился, наконец, последовать призыву Наполеона и двинуть в Польшу 40 000 человек под начальством Голицына. Но Александр боялся, как бы не началось восстание среди его польских подданных; кроме того, он боялся, что Австрия модет быть в конец сокрушена. Между польскими солдатами Понятовского и солдатами Голицына дело едва не доходило до рукопашной. «Я больше боюсь моих союзников, чем моих врагов», – писал Голицын царю – и был усиленно любезен и вежлив с австрийцами. Когда русские приближались, австрийцы умышленно отступали; между ними произошла лишь одна стычка, ночью, по ошибке, – почти бескровная битва, стоившая австрийцам трех убитых и четырех раненых. Между тем эрцгерцог Фердинанд был оттеснен к верховьям Вислы и защищал уже один только Краков, которому вскоре суждено было перейти в руки поляков и русских.
В Италии принц Евгений был сначала врасплох настигнут у Порденоне, разбит у Сачиле и отброшен к Эчу эрцгерцогом Иоанном. Но известие о блестящей пятидневной кампании парализовало пыл австрийцев. Прибыл Макдональд с подкреплением. Эрцгерцог Иоанн отступил за Пиаве и Тальяменто, потерял позиции при Озоппо и Мальборгетто, и через Тарвизское ущелье был отброшен за Норические Альпы. Елачич, спешивший на помощь к нему из глубины Тироля, был разбит при Санкт-Михаэле; Гиулай не сумел остановить Мармона, шедшего из Иллирии, ни у Лайбаха, ни у Греца. Эрцгерцог Иоанн вынужден был броситься в долину Рааба, тогда как победоносный Евгений перешел Земеринг и подал руку армии Наполеона, а Лефевр, подавив вторичное восстание в Тироле, двинулся к Линцу, чтобы сменить корпусы Бернадотта и Вандамма. Эрцгерцог Иоанн отступил к Раабу и занял здесь позицию, казавшуюся ему неприступной. 14 июня, в годовщину сражений при Маренго и Фридланде, принц Евгений атаковал его здесь, вывел у него из строя 6000 человек и заставил его перейти обратно на левый берег Дуная. Это был первый крупный успех после битвы при Эсслинге и как бы пролог генерального боя.
Ваграм (6 июля). Наполеон располагал теперь 150 000 человек и 450 орудиями. Несмотря на то, что его переход через Дунай предвиделся уже в течении 6 недель, он сумел и здесь точно волшебством провести врага. Полагая, что французская армия будет переправляться у Асперна и Эсслинга, австрийцы укрепили эти две деревни так же сильно, как Наполеон – остров Лобау. Для того, чтобы еще крепче привязать их к этому месту, Наполеон заготовил здесь на виду материалы для наведения мостов и произвел ложную демонстрацию. В то же время, воспользовавшись темной ночью и сильной грозой, он приказал из 120 орудии сразу палить по деревне Энцерсдорф, расположенной ниже Асперна. Здесь за десять минут был наведен мост и вслед за ним – пять других, и с трех часов утра вся армия в полнейшем порядке начала переходить по этим шести вдруг выросшим дорогам. Поутру эрцгерцог Карл остолбенел, увидев французскую армию выстроенной в боевом порядке на Мархфельдской равнине. Очистив Эсслинг и Асперн, он отступил на Ваграмскую возвышенность.
Здесь-то и разыгралось 5 и 6 июля 1809 года то решительное сражение, которое так заботливо подготовил Наполеон. Все его силы были крепко сосредоточены в его руке: в первой линии, справа налево, – Даву, Удино и Массена, во второй линии – Мармон, Макдональд и Бернадот, позади Бессьер с гвардией и тяжелой конницей; легкая кавалерия Монбрена прикрывала правое крыло, легкая кавалерия Лассаля – левое. Фронт – 150 000 французов – занимал территорию протяженностью не более, как в 6 километров. Наполеон мог устно отдавать приказания и простым глазом видеть, что они исполнены; он мог бросать свои резервы всюду, где они оказывались нужными. Напротив, 140 000 австрийцев растянулись гораздо более длинной линией: их правое крыло находилось на возвышенности Бизамберг, левое – на северном берегу Руссбаха, от Ваграма до Нейзидля. Австрийские силы были более раздроблены, и у них не было свободного резерва. Их вождь мог отдавать приказания лишь письменно и не имел возможности быстро убеждаться в том, что они исполнены. Его боевой порядок был эксцентрическим, тогда как боевой строй Наполеона – концентрическим. Правда, линия австрийского огня была гораздо длиннее французской и обращена в одну точку, благодаря чему он вначале сильно опустошал более сомкнутые ряды французов. В полдень Наполеон приказал войскам наступать в виде опахала, так, чтобы задний корпус вступал в просветы переднего по мере того, как здесь образуются для него свободные пространства. 11-й корпус, гвардия и конница по-прежнему оставались в резерве; развернутая таким образом армия образовала фронт в 14 километров. В семь часов вечера началось сражение; Удино и принц Евгений вместе с Мармоном и Бернадоттом сделали попытку прорвать неприятельский центр, но атака была лишена единства: саксонцы действовали слишком вяло. К ночи войска вернулись на свои первоначальные позиции.
На следующий день, 6 июля, эрцгерцог Карл перешел в наступление. Он решил отрезать французов от Дуная и острова Лобау; его правое крыло под командованием Коловрата и Кленау начало энергично теснить Массену к Асперну; маршал, раненый за несколько дней перед тем, ехал в коляске; лишь с трудом, появляясь во всех опасных пунктах, он мог удерживать своих людей. Санксонский корпус Бернадотта рассеялся; австрийцы подвигались вперед; жители Вены, столпившись на террасах, на крышах и даже колокольнях, махали шляпами и платками и неистовыми криками поощряли своих, будучи уже почти уверенными в победе. Между тем австрийцы обнажили свой центр. Наполеон наскоро сформировал грозную батарею в 100 орудий под начальством Друо и Лористона, чтобы разрезать их надвое. На центр австрийцев была брошена могучая колонна из трех пехотных дивизий под командой Макдональда, поддерживаемая кирасирами Нансути и легкой гвардейской конницей. Перед ее атакой ничто не могло устоять; Бельгард и Гогенцоллерн были отброшены назад на целую милю. В то же время на правом французском крыле Даву, в самом начале битвы подвергшийся энергичному нападению Розенберга, взял верх, занял Нейзидль и готовился опередить и обойти левое крыло австрийцев. «Битва выиграна!» – воскликнул Наполеон, увидев, что Даву приказывает идти в обход; он послал сказать Массене, чтобы тот держался, и приказал идти в общую атаку. Он был так уверен в успехе, что велел своему верному мамелюку Рустану расстелить на земле медвежью шкуру и проспал несколько минут. Массена снова взял Эсслинг, Даву овладел Ваграмом, – левому крылу австрийцев грозила опасность быть окруженными. Эрцгерцог приказал отступать, и его войска отступили в порядке, будучи хорошо прикрыты кавалерией, расположенной в удобных для обороны позициях.
В семь часов вечера, когда все было кончено, эрцгерцог Иоанн появился на правом крыле французов. Утром 5 июля брат поспешно призвал его на помощь; эрцгерцог Иоанн выступил в тот же день, но лишь в 11 часов вечера, и ему понадобилось двадцать часов, чтобы пройти восемь миль, отделявших его от поля сражения. Приди он на два часа раньше, он, может быть, изменил бы исход сражения…
Такова была знаменитая битва при Ваграме, одна из кровопролитнейших в ряду наполеоновских войн (каждая сторона потеряла 20–25 000 человек) и вместе, одна из более планомерных. Наполеон уже не так твердо, как прежде, полагался на сплоченность своей армии. «Это уже не солдаты Аустерлица!» – воскликнул он с горечью. Поэтому ему пришлось заменить штыковую атаку канонадой, а эта новая тактика делала сражения более кровопролитными, но ничуть не более решительными. Даву получил титул принца Экмюльского, Массена – Эсслингского, Бертье, который в качестве начальника генерального штаба много способствовал победе, – принца Ваграмского. Макдональд, Удино и Мармон получили звание маршалов Франции. Но они представляли собой лишь «тени Ланна». Наполеон осыпал наградами и похвалами всех, кто сколько-нибудь заметно отличился в этой битве титанов, вплоть до простого рядового.
По существу война могла продолжаться и после этого сражения. Эрцгерцог Карл в порядке отступал через Моравию к Богемии и был в состоянии оказать серьезное сопротивление. Значительная партия убеждала императора Франца бороться до конца. Наполеон имел веские основания избегать нового единоборства со столь упорным противником; победа при Ваграме достаточно обескуражила всех явных и тайных врагов Франции. Было заключено перемирие в Цнаиме; затем в Альтенбурге начались переговоры между Шампаньи и Меттернихом. Но требования Наполеона были чрезмерны: он хотел лишить Австрию еще более обширных и ценных провинций, чем те, которые отнял у нее по Прессбургскому миру. Меттерних отказался принять эти жесткие условия; он уступил свое место князю Лихтенштейну и этим отказом приобрел широкую популярность. Русский царь не прислал представителя на Альтенбургский конгресс: он вел войну против воли и не желал даже в малой степени брать на себя ответственность за мир. Ввиду того, что переговоры затягивались, Наполеон решил снестись через голову официальных уполномоченных прямо с генералом Бубной, которого Франц I прислал в Шенбрунн умилостивить жестокого победителя. Условия были несколько смягчены, и мир, наконец, был подписан в ночь с 13 на 14 октября 1809 года.
Венский мир; новые территориальные приобретения Французской империи. По Шенбруннскому, или Венскому, миру (14 октября) Австрия лишалась всех своих юго-западных провинций. Виллахский округ в Каринтии, вся Карниолия, Гериц, графство Монтефальконе, Триест, Рагуза, Фиуме, вся военная и гражданская Кроация составили вместе с Далмацией, уступленной еще в 1805 году, Иллирийскую провинцию. Западная Галиция с Замосцским округом были присоединены к великому герцогству Варшавскому. Россия получила лишь Тарнопольский округ с узкой полосой в Восточной Галиции. Браунау, Зальцбург и Иннский округ были отданы баварскому королю и включены в состав рейнской конфедерации. Французский император гарантировал австрийскому неприкосновенность оставленных ему владений, тогда как Франц I должен был признать законными все перемены, происшедшие и произведенные в Испании, Португалии и Италии. Австрия потеряла три с половиной миллиона подданных. Теперь ее народонаселение состояло лишь приблизительно из 20 миллионов человек, и территория ее была меньше, чем территория Франции при Людовике XVI. Она должна была уменьшить свою армию до 150 000 человек и уплатить контрибуцию в 85 миллионов. Мятежный Тироль был предоставлен своей участи и снова подпал под иго Баварии. Слабый потомок Габсбургов был подвергнут всяческим унижениям: эрцгерцог Антон должен был отказаться от звания гросмейстера Тевтонского ордена, который был упразднен; крепостные валы Вены, некогда останавливавшие нашествия турок, Греца, Рааба, Клагенфурта и Брюнна были взорваны в один и тот же день. Истощенная Австрия вскоре затем обанкротится; отныне она находится в полной зависимости от политики Наполеона. Россия в награду за свое столь неохотно оказанное содействие получила 400 000 новых подданных – очень скромное вознаграждение, скорее похожее на подачку.