Напоминание
Шрифт:
Это было как откровение, как выстрел, как ведро ледяной воды опрокинутое на голову. Он вдруг все понял, понял, осознал, испугался, возненавидел. Он вдруг понял, что перешагнул через себя, что теперь он волчонок, теперь он сможет нажать курок, сможет вцепиться в глотку, сможет растерзать и лишить жизни себе подобного, сможет убить человека. А еще он вспомнил хозяина. Маленького, пухлого человечка, который никогда не смог бы причинить другому боль. Теперь он понял и его смерть. Он понял кто его убил, а точнее что его убило. И
Он рванулся к двери:
– Полицию вызвали?
– спросил он на ходу.
– Да, - сдавленно ответил кто-то.
– Давно?
– Нет, только-только.
Сергей наконец вылез в коридор и помчался в другой его конец. Там он остановился и забарабанил в дверь:
– Витя! Витя, открой! Виктор! Черт!
Он схватился за отбитый кулак. В следующий момент распахнулась дверь и Сергей молча, потирая отбитую руку ввалился внутрь.
Виктор закрыл за ним дверь:
– Витя, ты убил человека.
– Я это уже слышал.
– Да нет же, черт! Ты его действительно убил. Я не знаю как это может быть, но этот мальчик лежит с дырой во лбу в номере, в том конце коридора.
– Сережа, брось свои шутки, я с утра плохо воспринимаю юмор.
– Какие шутки, иди проверь. Сейчас здесь будут ребята из ГП и наверняка припрется твой любимый следователь.
– Погоди, - Виктор встал и выбежал из комнаты. Вернулся он через минуту. Лицо его побледнело, руки тряслись.
– Плохо, плохо, плохо. Плохо!
– Витя, а...
– Сережа, - перебил Виктор.
– а ты знаешь что это значит?
– Я...
– Это значит, что если бы не я, то ты сейчас лежал бы вот так, в своем номере. Только вместо одной дыры во лбу, у тебя было бы много дырок по всему телу. У него был автомат!
– Витя, а как это? То есть я хотел...
Как это может быть?
– Не знаю "как", но знаю только, что во-первых мы не сумасшедшие, во-вторых это происходит не только с нами, в третьих ни пули, ни пистолета, они не найдут, а в-четвертых это дурдом и выхода я не вижу.
– А что мы скажем полиции?
– А ничего. Мы ничего не знаем, спали каждый у себя и все. Ничего не знаем, ничего не слышали.
Он прошелся взад-вперед по комнате повернулся к Сергею:
– Пошли! Мне надо срочно пообщаться с твоим баром.
Сергей поднялся. Уже у двери Виктор повернулся, резко остановил его и сказал:
– А толстячок-то наш на мине подорвался, или гранату получил...
Часть вторая.
А может, не было войны,
И людям все это приснилось?..
А. Розенбаум
На смену золотой осени пришла слякоть и непогода. Сильный холодный ветер гнал по серому небу рваные клочья облаков, срывал последние золотистые, красные, рыжие листья с деревьев и уносил их куда-то.
По
Холодный промозглый ветер пробирал до костей. Сверху сыпался мелкий противный дождичек. Под ногами хлюпала размокшая земля. Один из двоих остановился:
– Витя, у меня уже в сапогах хлюпает.
Второй, тот что шел первым, замедлил шаг и оглянулся:
– Конечно хлюпает, ты посмотри, ты же в луже стоишь.
Сергей наклонил голову и посмотрел под ноги: по серому небу бегут серые облака, под ними торчат черные скелеты деревьев, а по всему этому обесцветившемуся пейзажу расходятся круги от падающих в лужу капель дождя. Сергей посмотрел вперед, потом оглянулся назад, пожаловался:
– Да здесь везде лужа.
– Свинья свою грязь найдет, - ехидно сообщил Виктор и пошел вперед.
Сергей поплелся за ним. На душе было муторно и тошно, а еще большую тоску навевала серость пейзажа вокруг.
Как будто художнику не хватило красок или фантазии.
– Витя, я дома до всего этого рисовал чуть-чуть, так под настроение...
– И что, порисовать захотелось?
– Зря смеешься. Многим мои акварельки нравились, хотя ничего такого в них не было. Так вот, отец мне всегда говорил, что я беру неестественные краски, какие-то очень чистые.
Витя , посмотри вокруг, я говорю не о пейзаже, хотя и это тоже... Я говорю вообще, посмотри! Посмотри как природе, как миру не хватает этих по-детски чистых красок. Есть белое и черное, как два полюса, как основы мироздания и между ними серая жизнь, серые... Ты знаешь, это конечно детскость, но я выбираю чистые яркие краски.
– Значит прешь против природы... Слушай, Серега, ты стихи не пишешь?
– Нет, хотя если мы не выберемся из этого леса, придется.
– Что придется?
– Стихи писать, эпитафию например. Я промок, замерз и скоро сдохну.
Виктор ухмыльнулся, но смолчал. Пошли дальше.
Они шли медленно, на большее уже не было сил.
– Стой! Кто идет? Стрелять буду, - голос прозвучал резко и неожиданно, но последнюю фразу произнес как-то неуверенно, с дрожью.
Сергей дернулся, а Виктор опустился, где стоял, прямо в лужу и облегченно выдохнул:
– Стоять? С удовольствием.
– Вы кто?
– послышалось из кустов.
– Братья Стругацкие, - съязвил Виктор, сидя в луже.
– может слышали?
В кустах замолчали, потом там что-то зашебуршилось и перед ними появился молодой парень с винтовкой в руках.
– Шутник, - неуверенно заметил парень.
– А то, - Виктор рассмеялся.
Сергей, который до того стоял столбом и молча хлопал глазами, опустился в лужу рядом с Виктором. Мокрой рукой он провел по лицу и с облегчением выдохнул: