Напоминание
Шрифт:
Он снова выглянул в окно. Пейзаж постепенно менялся. Посветлело. Солнечные лучи, робко пробиваясь сквозь серость, отгоняли мутную дымку тумана, выхватывая громады домов. сначала проявились ближние дома, потом дальше, дальше, еще дальше. вскоре практически до горизонта город отчистился от серого тумана, показав Сергею, что мир значительно больше, чем номер отеля.
Сергея это однако ничуть не обрадовало, он продолжал стоять темным бастионом в сумрачной комнате. Он стоял у окна и терзал себя мрачными мыслями, он боялся даже выйти из номера: а вдруг он увидит охающую толпу в коридоре и доблестных сотрудников галактической
В дверь постучали резко и нетерпеливо, так будто стучали уже не в первый раз. Сергей отшатнулся от своих мыслей, прислушался. Показалось, подумал Сергей, но стук повторился.
Сергей пошел к двери, но остановился на полпути и задумался. Кто это?
Может полиция, рассказать, что нашли еще один труп? Ага, и труп этот Виктора... Нет! Никого не хотелось видеть. Сергей было сел на кровать, но стук возобновился и он опять подскочил.
А вдруг это Виктор? Ему будто что-то стукнуло в голову. Ну да, Виктор стоит под дверью и пытается достучаться. Ему что-нибудь нужно, очень нужно, жизненно необходимо, а Сергей сидит на кровати и думает пускать или нет. А вдруг Виктор ранен? Додумав до этого места Сергей не выдержал и подбежал к двери.
Это был не раненый Виктор, и вообще это был не Виктор, правда и не полиция. Это была Марина. Она вошла в сопровождении каких-то возбуждающих ароматов и подставила себя для поцелуя. Сергей вяло чмокнул ее в щеку и отстранился.
– Привет, - прощебетала Марина.
– ты чего такой смурной? Не с той ноги встал?
– Точно, - на лице Сергея мелькнуло подобие улыбки.
– не с той.
Она посмотрела на него мрачного, тоскливого, издерганного, и ее милая улыбка приняла горьковатый вид.
– Тогда ляг и встань с нужной, - попыталась пошутить она еще раз, но шутка не возымела никакого успеха.
Сергей мрачнее туч, которые снова стали сгущаться за окном, плюхнулся на кровать. Марина дрогнула, раньше он ее утешал и успокаивал, теперь кажется ее очередь. Он сорвался, выдохся. Ему теперь нужна сильная опора, чтобы подняться. Правда какая из нее опора? Но на безрыбье и рак рыба. Она представила себе предстоящий разговор и снова вздрогнула. Главное не сорваться самой, не впасть в истерику и не поддаться тоске безысходности, которая кажется переполняет эту комнату.
Она тяжело вздохнула, пересекла комнату и села рядом с Сергеем, который теперь уже не сидел на кровати, а закинув руки за голову и закрыв глаза, откинулся назад, на подушки.
Он лежал с закрытыми глазами и жалел Виктора, а потом стал жалеть себя. Когда он почувствовал легкое прикосновение женской руки, ласково поглаживающей его, ему стало совсем тошно. Ком подкатил к горлу и захотелось плакать, и показалось, что если он сейчас заплачет, то все проблемы, переживания и горести уйдут сами собой, вытекут и испарятся вместе со слезами, но слез почему-то не было, а была ноющая щемящая боль в груди.
Он лежал с закрытыми глазами. Голос прозвучал нежно и ласково. Так ласкал слух только голос матери, да еще подвыпившего отца, когда те, давно, еще в детстве, приходили вечером к его кровати, желали спокойной ночи и рассказывали что-то успокаивая и предупреждая ночные кошмары, или когда жалели его, когда в горле стоял ком, как теперь, от какой-то детской обиды. "Ну что такое, что случилось?" - слышал
– Ну что такое, Сережа, что случилось?
– голос звучал не из глубин памяти, а вот здесь, сейчас, над ухом, и от него захотелось заплакать еще сильнее, как тогда в детстве, но слез не было.
Сергей вздрогнул от этого голоса и от прикосновения, которое за ним последовало.
– Ну-ну... все... все, успокойся.
Сергей опять вздрогнул, и снова ласковая женская рука успокаивающе погладила его. А ведь он все сейчас ей расскажет, мелькнуло в голове, а она сочтет его сумасшедшим и уйдет, и он ее больше никогда не увидит. Никогда-никогда. Нет!
– Да, - сказал он совершенно того не желая.
– Я вот тут... э-э-э-э, он открыл глаза и тупо уставился в потолок, вернее хотел уставиться, но наткнулся на ее взгляд.
– Я это...
– добавил он и, замолчав под ее взглядом, отвернулся.
– Ну же, Сережа, выговорись. Тебе легче станет.
Он это понимал и хотел этого, но не мог.
Он боялся, что она решит, что он ненормальный. Он боялся, что она уйдет из его жизни навсегда, что он окажется в психушке. Но больше он боялся потерять ее, но ему нужно кому-то рассказать все. Внутри у него что-то разладилось, ему казалось, что он пытается бежать сразу по двум дорогам ведущим в противоположные стороны. Он не мог решиться и потому мямлил.
– Я это... Ну ты только не подумай, что я сошел с ума, просто я... э-э-э-э... у меня это...
Она пристально посмотрела на него, затем вздохнула тяжело и как-то обреченно и взяла инициативу в свои руки.
– Тебя мучат ночные кошмары, - начала она осторожно.
– но это не просто сны, а как бы это сказать... ну в общем ты меня понял.
Она подняла взгляд на Сергея. Тот сидел теперь и моргал широко раскрытыми глазами.
– Так ты все знаешь?
– выдавил Сергей.
– Да, я все знаю. Все и даже больше, - тихо сказала она и опять вздохнула на этот раз глубоко, как будто пыталась сдержать подступающие слезы.
– Так ты тоже?..
– Да, я тоже.
Он испытал не с чем не сравнимое облегчение и даже смог думать о чем-то кроме снов и Виктора. Дурацкий разговор получается, подумал он.
– Ты что-то хотел рассказать, - напомнила Марина, прерывая затянувшуюся паузу.
– Да, - и он начал рассказывать. Сначала робко, затем все более горячо, входя в раж и разбалтывая даже то, о чем не собирался говорить. Он рассказал все: о снах, о хозяине, о мальчике, которого подстрелил Виктор, о полицейском, который совал свой нос не в свои дела и пронюхал, как он покинул гостиницу и спер из библиотеки засекреченный материал. Он рассказал о том, какая участь постигла этого следователя. Он рассказал все о себе и о Викторе. Она слушала внимательно, временами кивая головой так, будто ей известно больше половины того, что он рассказал, а то, что не известно лишь дополнило картину происходящего.