Напоминание
Шрифт:
Осторожно плечо!
Сергей опустил друга на гостиничную кровать и сам упал на пол рядом. Теперь он чувствовал напряжение еще больше, руки и ноги тряслись мелкой дрожью, мышцы груди и спины дергались не так часто и не так ритмично, но зато более нервно. Груза больше не было. Он свалил его на катину кровать, он скинул его на Катю, но ни тело, ни душа облегчения не испытали.
– Сережа, - раздался откуда-то сверху и справа голос.
– Сережа, вас ведь так зовут?
– Да.
– Я думаю, что об этом лучше никому не знать.
– Какое совпадение, -
– Я тоже так думаю.
– Ну вот и славно. Тогда идите по коридору до лифта, в лифте поднимитесь на верх и там до его номера...
или откуда вы его тащили?
– От его номера.
– Вот и идите до номера, и уберите там все. Все следы, все, что может навести на подозрение.
Сергей тяжело поднялся, его трясло. Он взял полотенце, намочил его и пошел вытирать кровавые следы, мазки и лужи на пути от одного номера, до другого.
Когда он вернулся, времени прошло довольно много, Виктор лежал на кровати и похрапывал. Рана исчезла под аккуратной повязкой, которая бросалась в глаза своей девственной белизной. Рядом сидела Катя и поглаживала руку спящего Виктора.
Сергей тихо закрыл дверь, но она услышала и подняла глаза.
– Как он?
– Теперь лучше.
– На его месте должен был быть я.
Она не ответила.
– К сожалению я на своем месте.
Она не поняла.
– Что это было? Финка?
– наконец спросила она.
На этот раз не ответил Сергей, он только опустил глаза и начал изучать рисунок ковра на полу.
Прошло четыре дня. Виктор пошел на поправку. Он по-прежнему лежал в номере Кати, она по-прежнему за ним ухаживала.
Сейчас Сергей спускался на лифте на третий этаж. За эти четыре дня он сомкнул глаза лишь раз и тут же проснулся. Лезвие продвинулось вперед, и теперь его отделяло от Сергея несколько сантиметров. Сергей смертельно устал, глаза слипались. На него уже не действовало ничто: ни кофе, ни ледяной душ, ни острая боль. Он засыпал на ходу и только каким-то жутким усилием воли удерживал себя ото сна.
Лифт доехал до цели, и Сергей вышел, и пошел по коридору. Дойдя до знакомой двери он постучал и вошел. Его встретила улыбающаяся Катя.
– Привет, Сережа, посидишь с ним, а я пойду перекушу.
Сергей выдавил улыбку и кивнул, и Катя упорхнула. Он прошел вглубь номера и поприветствовал еще бледного, но уже довольно живенького Виктора. Виктор посмотрел на него. Лицо Сергея приобрело желто-серый оттенок, глаза покраснели и превратились в две узенькие щелочки, а свинцовые мешки под глазами превратились теперь в темные круги вокруг глаз, как очки. Сергей говорил мало и через слово зевал.
– Ты опять не спал, - полувопросительно полу-утвердительно бросил Виктор.
– Ну знаешь, Витенька, если бы я спал, меня бы здесь не было.
– Пойми, что так не может продолжаться вечно. Если ты заснешь...
– Я умру, - перебил Сергей.
– Нет, - горячо возразил Виктор, но Сергей только слабо усмехнулся в ответ. Помолчали.
– Знаешь, Витя, ты прав. Это не может продолжаться вечно.
– Серега...
– Не перебивай. Для меня, но не для тебя. Знаешь, Витя, она ведь тебя любит, - взгляд Сергея остановился на двери, за которой пятнадцать минут назад скрылась Катерина. Виктор проследил за взглядом и тихо прошелестел:
– Я ее тоже.
– Что и требовалось доказать, - голос Сергея прозвучал более бодро, но тем не менее все равно, как у покойника.
– Витя, волю умирающего надо выполнять.
– Сережа...
– Не перебивай. Ты ее любишь, она тебя тоже, вы здорово смотритесь вместе. Витя, я тебя очень прошу останови на ней свой выбор и брось свои кобелиные замашки. пусть хоть у вас все будет хорошо.
– Серега, ты не представляешь, - голос Виктора звучал радостно, с какими-то неестественными для него восторженными нотками. Виктор редко откровенничал, но если начинал, то уже не остановить.
– Я сам заметил, она для меня больше чем просто подруга, она для меня больше чем женщина и уж конечно несоизмеримо больше чем дырка в матрасе. Я с ней отдыхаю, отдыхаю душой. Я прихожу к ней, как домой, где уютно и тепло, где есть...
Голос его слился в гул, и Сергей почувствовал, что проваливается. Он подошел к окну и распахнул его. В лицо ударила волна холодного воздуха, а потом окатила его целиком, но он этого практически не чувствовал. Он услышал голос Виктора, такой необыкновенно щебечущий и улыбка тронула его губы. Он порадовался за друга. Потом он услышал как голос наполнился тревогой, дрогнул, а вот как Виктор, вскакивая с кровати, завопил истошно его имя он уже не слышал. Ноги его подогнулись и он наконец провалился в сон, которого так требовал организм, и которому так сопротивлялся разум...
... Он приоткрыл зажмуренные от страха глаза. Опасно заточенный кусок метала погрузился в его тело, и он с тревогой и облегчением начал падать в бесконечную тьму, которая исключала и жизнь реальную, и жизнь во сне.
Часть третья.
Ах зачем война бывает?
Ах зачем нас убивают?
В. Егоров.
Тьма отступила от него довольно скоро. А он-то уже губы раскатал, что умер. Мучения продолжались, а если быть еще ближе к истине, то они только начинались.
Он приоткрыл глаза и тут же потерял сознание, а может пришел в сознание. Начался кошмар. Наверно он засыпал и просыпался, а может терял и вновь обретал сознание. И там и тут над ним мелькали какие-то лица, приближался и отдалялся гул голосов.
Лица, голоса, боль. Боль ноющая, боль во всем теле. Затем вспышка боли, и снова лица и гомон, но уже другие. И боль такая же ноющая и снова вспышка боли. Невыносимо. И снова, и снова, и снова...
Он думал, что попал в ад и так будет продолжаться вечно, но все имеет свой конец. Судьба сжалилась над ним, и он снова погрузился в спасательную тьму.
Когда он пришел в себя, он понял, что чувствует себя гораздо лучше. Боль чуть отпустила и было совершенно ясно, что он жив. Вот только непонятно спит он или нет.