Направить в гестапо
Шрифт:
Я подумал, что он, возможно, прав. Русские не могли все время мазать. Удача должна была нам изменить.
— У них корректировщик где-то там в соснах, — сказал Штайнер.
Во время секундного затишья он рискнул приподнять на несколько дюймов голову и крикнул Порте:
— Эй, Порта! Сними этого гада, а? Тогда, может, получим минутку покоя.
— Попытаюсь, — ответил Порта. — Чего не сделаешь ради спокойной жизни — только бы засечь каналью.
Он вылез из окопа, отполз немного вперед, растянулся во весь рост и стал оглядывать сосновый лесок через инфракрасный прицел своей винтовки [10] .
10
Скорее всего, анахронизм. Немцы начали производить инфракрасные прицелы ночного видения лишь в 1944 году, в основном для танков, и не в массовом порядке. — Прим. ред.
— Я мог бы рискнуть, — сказал Малыш, достав из кармана удавку и выглядывая наружу. — Держу пари, я смогу подобраться к нему. Только обвить бы проволокой горло, и мы…
— Назад! — прошипел лейтенант Шпет.
И очень вовремя. Едва Малыш спрятался обратно в окоп, раздался очередной залп. Снаряды упали среди траншей, и по всей их длине послышалась обычная какофония криков и воплей тяжелораненых.
— Ну, вот, — сказал Барселона. — Несколько бедняг покалечено и убито — может, они теперь оставят нас в покое.
— Ну да, пока мы опять не начнем пальбу из этих гнусных реактивных установок, — злобно произнес Хайде.
Легионер подполз к Порте. Острыми глазами засек движение среди сосен и ткнул Порту в бок.
— Вон он — спускается — видишь? Справа от большой сосны. Смотри внимательней, а то прошляпишь его!
Порта приложил винтовку к плечу и стал напряженно вглядываться в прицел.
— Где, черт побери? Не вижу.
— Смотри — видишь вон ту большую сосну? Которая сильно возвышается над другими? На три пальца вправо…
— Ага! — Порта торжествующе поднял большой палец. — Да, теперь ясно вижу этого ублюдка… спускается вниз… ничего не подозревая… У этого хмыря на груди орден Ленина! Кто бы мог подумать? Орден треклятого Ленина [11] …
— Кончай болтать, черт возьми, делай дело! — прошипел сквозь зубы Легионер.
— Ладно-ладно, не паникуй, — спокойно ответил Порта. — Времени достаточно. Еще один шажок вниз…
Говоря, он приложил палец к спусковому крючку. Раздался короткий, отрывистый хлопок, и ничего не подозревавший корректировщик рухнул к корням сосен, половина его черепа была снесена. Легионер кивнул.
11
Фантазия автора. На передовой боевые награды было принято снимать. — Прим. ред.
— Молодец. Давай свою книжку, отмечу.
Порта протянул маленькую желтую записную книжку, какие носили все меткие стрелки для ведения счета. Легионер отметил последний успех Порты и полистал предыдущие страницы.
— Недурно, — заметил он.
— Я не меньше прикончил удавкой, — с завистью сказал Малыш. — А для этого, знаешь, требуется куда больше мужества. Тут не сидишь на заднице, таращась в бинокль, нужно подходить вплотную… — Он вызывающе кивнул Легионеру, а затем, пораженный внезапной мыслью, снова повернулся к Порте. — Слушай, а как у него с зубами?
— Не видел их, — с сожалением ответил Порта. — Этот хмырь ни разу не улыбнулся. Может, посмотрим? Все пополам?
Второго приглашения Малышу не требовалось. Они поползли к рощице, рискуя жизнью ради возможности поживиться золотыми коронками.
Лейтенант Ольсен тоже воспользовался возможностью размять ноги.
— Подмени меня, ладно? — обратился он к Шпету. — Пойду, узнаю, чего нужно этой старой бабе оберст-лейтенанту. Я недолго.
И побежал к относительной безопасности леса, где у оберст-лейтенанта размещалась штаб-квартира. Какой-то пулемет начал изрыгать трассирующие очереди, но пулеметчик явно был растяпой, и они прошли стороной, не причинив Ольсену вреда.
Пока что это было все. Остальное мы узнали мало-помалу — когда Ольсен давно уже вернулся.
Оказалось, что когда он, тяжело дыша, вошел в коттедж, оберст-лейтенант выказал нежелание отвлекаться, но в конце концов снизошел до того, чтобы выслушать донесение Ольсена, которого сам срочно требовал совсем недавно. Семеро составлявших ему компанию офицеров слушали с таким же безразличием.
Они сидели вокруг стола под толстой скатертью, обильно уставленного едой и вином. Ольсен, думая, что, видимо, оказался в некоей стране чудес, по ходу донесения оглядел все, что там было: хрустальные вазы с цветами; сияющую хрустальную люстру; голубую фарфоровую посуду; денщиков в белых куртках, почтительно стоявших у подлокотников кресел. На миг голос его дрогнул; казалось невероятным, что жестокое побоище и роскошный ужин могут проходить одновременно, всего на расстоянии считанных метров одно от другого.
Когда он умолк, оберст-лейтенант фон Фергиль вставил в глазницу монокль и придирчиво осмотрел дерзкого лейтенанта, прибежавшего с поля боя, чтобы прервать его ужин. Сперва взглянул на толсто покрытые засохшей грязью сапоги Ольсена, потом его взгляд медленно пополз вверх по перепачканному черному мундиру, мятому и рваному, заскорузлому от въевшейся за несколько месяцев фронтовой грязи. Танкистские эмблемы в виде мертвой головы, пожелтевшие и покрывшиеся налетом, насмешливо усмехались ему, бесстыдно заявляя, что давно не были чищены до зеркального блеска, как того требует устав. Испачканная красная лента Железного креста оканчивалась не орденом, а клочковатой бахромой. Железный крест был потерян, когда подбитый танк лейтенанта охватило пламя. Левый рукав шинели держался на нескольких нитках. Кожаный клапан кобуры был оторван. Вместо офицерского ремня на нем был солдатский. Правая рука почернела от запекшейся крови.
Оберст-лейтенант выпустил из глазницы монокль и с отвращением отвернулся. Как он всегда и подозревал — у этих фронтовых офицеров нет чувства стиля, служебного положения; не та публика, с которой захочешь водить компанию — это очевидно, иначе б они не оказались на фронте. Сам оберст-лейтенант попал сюда только из-за грубейшей ошибки и нелепейшей вздорности какого-то кретина на Бенделерштрассе [12] .
Его полк, Сорок девятый пехотный, с богатыми аристократами офицерами, до сих пор не видел боевых действий, если не считать оккупации Дании и двух дней во Франции перед перемирием [13] . Жизнь была легкой и роскошной.
12
В военном министерстве. — Прим. пер.
13
49-й пех. полк входил в состав 28-й пех. дивизии (позже — 28-я егерская), которая в оккупации Дании не участвовала. С июля 1942 она все время воевала в России. — Прим. ред.
А потом настал роковой день, когда этому безмозглому идиоту на Бендлерштрассе взбрело в башку произвести командира полка, оберста фон дер Граца, в бригадные генералы [14] и отправить его на Балканы с пехотной дивизией. Это явилось только началом. Вся трагичность положения не сразу стала ясна понесшему утрату Сорок девятому полку, тогда благополучно расквартированному в Бреслау. Какое-то время они жили верой и надеждой, что преемник оберста будет избран из их элиты. У них было два оберст-лейтенанта, которых должны были повысить в чине, и наиболее почтенный из них, обладавший блестящими связями, даже заранее объявил о переменах, которые собирается ввести, когда будет командовать полком.
14
В вермахте не было звания бригадного генерала, это скорее генерал-майор, но его личность вымышлена — такого генерала в вермахте не было. — Прим. ред.