Направить в гестапо
Шрифт:
— А, не знаю, — перебил Штеге, которому это стало надоедать. — Думаю, ты совершенно прав.
— Еще бы. Без сопливых знаю, что прав. — Удовлетворенный Хайде откинулся назад. — И не позволю этим русским ублюдкам уйти отсюда живыми, будь уверен.
Штеге снова вскинул голову.
— Только тронь их, я тут же пойду к лейтенанту Ольсену!
— Попробуй! Давай, попробуй, увидишь, что выйдет! — ухмыльнулся Хайде. — Он мне слова сказать не сможет!
Штеге с презрением посмотрел на него.
— Могу лишь возблагодарить бога,
— Пошел ты! — сказал Хайде и отвернулся.
Едва мы кончили окапываться, прилетел первый снаряд. Мы услышали знакомый свист, когда он упал где-то поблизости, потом пронзительные крики, какой-то новичок выскочил из окопа и растянулся на земле.
— Я ранен! — закричал он во весь голос.
За ним выскочили двое товарищей. Подняли его и бегом понесли за линию окопов, прочь от опасности. Барселона, глядя на них, скорчил рожу.
— Не волнуйся, приятель, они унесут тебя со всех ног — за тысячи километров, в самый дальний госпиталь…
— Везет же новичкам, — буркнул с кислым видом Хайде. — Понятия не имеют, что делать с пулеметом, но дай им нести раненого, и они молниеносно исчезнут. Быстро научились этому, а?
На дне одного из окопов мы поставили свою кастрюлю и крепко придавили крышку камнями, чтобы ничто, кроме прямого попадания, не могло расплескать драгоценную жидкость.
Уже почти совсем стемнело. Луна пряталась за ковром облаков, и небо представляло собой густую бархатистую черноту.
— Господи, до чего тихо, — негромко произнес Старик. — Не будь я в этой игре так долго, то, наверно, ощутил бы искушение подняться на вершину холма и посмотреть, что делается.
Издали донесся собачий лай.
— Черт возьми, где все-таки русские? — спросил Барселона.
Старик указал в сторону сосен, стоявших неподвижно и прямо, как часовые.
— Там, в своих окопах — задаются вопросом, почему так тихо, и что мы, черт возьми, замышляем.
— Хоть бы они вышли и сражались, — проворчал Хайде. — Ничто так не сводит с ума, как тишина.
Темноту внезапно разрезал леденящий смех, но это всего навсего смеялся Порта, надувавший Малыша за игрой в кости. Где-то у противника залаял пулемет. Один из наших ответил несколькими меланхоличными очередями. На наших глазах из-за сосен покатился океан пламени, к небу вздымалась волна за волной, каждой предшествовал сильный взрыв. Казалось, что содрогаются даже горы.
— Реактивные установки [9] , — заметил Старик. — Пока что бьют далеко от цели…
Мы снова услышали собачий лай пулемета. В темной ночи где-то на севере серии ярких вспышек распарывали небо.
9
Скорее всего, имеются в виду немецкие реактивные минометы 15cm Nebelwerfer 41. — Прим. ред.
И вот тут-то явился связной от оберст-лейтенанта. Весь раскрасневшийся, он бежал со всех ног и вопил как сумасшедший:
— Сообщение пятой роте! Сообщение пятой роте!
Лейтенант Ольсен в ярости бросился к нему.
— Тихо ты, придурок! Из-за тебя весь фронт может взлететь на воздух в пелене пламени!
— Слушаюсь. Виноват. Но это сообщение очень важное. Оберст-лейтенант требует, чтобы вы немедленно явились к нему с донесением и получили новые приказания.
— Какого черта!…
Лейтенант отвернулся, что-то бормоча. Связной стоял в недоумении. У него было приятное, чисто выбритое лицо, мундир без единого пятнышка и любознательно-наивный вид. Порта несколько раз смерил его взглядом.
— Откуда прибыла твоя часть?
— Из Бреслау, — последовал горделивый ответ. — Сорок девятый пехотный полк.
И глаза на розовом лице с любопытством уставились на лежавшего в окопе Порту.
Порта издал сатанинский смех.
— Тоже мечтаешь о наградах? Ну что ж, беги, добывай себе Железный крест, скатертью дорога — найдешь его где-нибудь в куче дерьма!
Ошарашенный — Порту он не знал, так что ничего удивительного — связной повернулся и побежал к оберст-лейтенанту.
Горы снова конвульсивно содрогнулись, словно от какой-то сильной внутренней боли. Небо прорезали полосы красного и голубого огня. Местность на много километров вокруг словно бы купалась в море вечного пламени, мы зажмурились от яркой вспышки и поглубже вжались в окопы. Пока что основной удар выдерживали русские, но и нам было не особенно сладко.
— Черт возьми! — проскулил Хайде, утирая дрожащей рукой лоб. — Не знаю, что делают с русскими эти установки, но из меня они просто душу выматывают. Эти идиоты как будто понятия не имеют, куда бьют…
— Осторожно! — заорал Штайнер. — Русские вступают в бой!
Едва он умолк, земля задрожала — в перестрелку включилась тяжелая русская артиллерия. Мы свернулись в своих окопах калачиком, как собаки на улице в зимнюю ночь, машинально прикрывая ладонями каски. Сквозь полуоткрытые веки я увидел, как позади нас поднялась стена пламени от взорвавшихся русских крупнокалиберных снарядов, и меня обдало волной горячего воздуха.
Потом неожиданно — так неожиданно, что я ощутил потрясение — наступило затишье. Обстрел прекратился, и не было слышно ни звука.
Те из нас, кто уже успел повоевать, остались лежать, свернувшись, в окопах, однако несколько новичков беспечно высунулись, дабы посмотреть, что происходит. Лейтенант Шпет крикнул им из окопа:
— Не поднимайте голов, чертовы болваны!
Кое для кого предупреждение оказалось запоздалым, потому что так же внезапно, как наступила тишина, раздалась новая серия взрывов. Гораздо более близких, чем предыдущие — можно сказать, прямо у нас перед носом.
— На третий раз накроют, — пробормотал Барселона. — Аккурат угодят в нас.