Напряжение. Коронный разряд
Шрифт:
– Шантаж?
– Да что вы весь день с этим шантажом! – возмутился я. – Просто верните то, что не ваше. Без процентов! Без огласки! Была яхта – отдай яхту, в чем вопрос? Была вилла – так отдай виллу. Я даже готов терять деньги на трансферте, ведь если вещи хотя бы месяц, ее уже не продашь как новую. И знаешь что?
– Догадываюсь, – скрежетнул зубами Артем.
– Чиновник, у которого нет денег, отчего-то предпочитает отдать немного родины, но не собственных палат.
– Короче, ты всех купил. У меня дома!!!
– Да
– Я, между прочим, всегда желал тебе только хорошего, – едко отозвался он. – И всегда защищал от отца и родных!
– Вот. Ты не дослушал, – терпеливо повторил я.
– Слушаю, – взял он себя в руки после длинной паузы и яростного дыхания.
– Беда в том, что кроме меня все они уже были кому-то проданы. Вперед моих вагонов запускали опломбированные составы, фурам закрывали проезды по ряду трасс ночью и много других мелочей из других ведомств, которые списывали мой долг своими услугами и брали деньги сверх того. Я, признаюсь, открывал те, чужие вагоны.
Артем дернулся от паузы и внимательно на меня посмотрел.
– Оружие с ваших складов, взрывчатка, герметичные контейнеры… люди. Состав с людьми сошел с рельсов, упал в реку. Все живы, разумеется, захочешь поговорить с этими несчастными, которых везли куда-то на границу – всегда пожалуйста. В полицию, извини, сдать их не мог. Для проверки попросил в ночь крушения у армии и полиции людей, помочь по мелочи с разгрузкой, так не дали ни человека. Всех на поиски подняли, но потом признали утонувшими. Поднимать состав не стали, он все равно запечатан.
– Это… все еще плохой подарок, – сглотнул он и поиграл желваками.
– Артем, почему в твоем княжестве происходит нечто, о чем ты не имеешь ни малейшего понятия? – внимательно посмотрел я ему в глаза. – Почему все эти службы не спешат заложить друг друга, когда наступает кризис? Я же не случайно «разбил» ту бочку с фенолом. Беда не в том, что они взяли у меня деньги и закрыли глаза на трагедию регионального масштаба. А в том, что все они, все до единого отработали тихо. Хотя, казалось бы, какой легкий способ обнулить обязательства передо мной и даже получить медали, если поднять шум. Но ты ведь так и не узнал о существовании этой накладной, – указал я на листок.
– Я не занимаюсь разработкой преступлений такого уровня, – дернул подбородком Артем. – Мне могли не докладывать.
– А кто должен был доложить? – мягко уточнил я.
– Дядя Элим.
– Элим Шуйский. Глава вашей разведки?
– Да. Там большая электронная машина у нас. Все потоки со всех камер, компьютеров, вся связь, интернет, письма… Всё в кучу – и к нему. Если мы нужны – он призовет. А так – сам справляется. Думаю, он этих… к ногтю. А тебе тогда в Москву точно ехать надо, – упрямо наклонил он голову. – Я, конечно, прикрою, но Элим очень жесткий, даже среди всех нас.
– И прав на престол у него, наверное, никаких?
– Он никогда не претендовал. Они с отцом, как правая и левая рука. Незачем ему.
– Что же тогда он эти вагоны своим именем через границы тащит? – мягко уточнил я.
Артем резко дернулся и неловким движением снес подголовник переднего сиденья.
– Тебе потребуются очень веские доказательства! – почти прорычал он.
Осталось только посмотреть с иронией и произнести самые главные слова:
– Когда-то я обещал подарить тебе княжество. Пока, – хлопнул я по «подарку» ладонью, – я дарю тебе твое собственное. Там все бумаги, изучай. Пока вас не разорвали на множество мелких медвежат.
Парень хотел возмутиться, но, поймав мой взгляд, как-то сник и, хоть и тронул укладку с документами, но будто даже развернуть упаковку и глянуть, что там – сил уже не имел.
– Максим, это… – потерянно произнес тот.
– Правда, угу. На бумаге, потому что сам понимаешь, – пожал я плечами, – эта ваша большая и очень секретная электронная машина…
– Зачем это ему?!
– Запрещенный товар? Или очень быстро много денег за него? Или тишина с отсутствием проверок?
– То есть действительно…
Не знаю, что он хотел сказать.
– Ну и если подарок не зайдет, вот резервный вариант, – выудил я из сумки трехлитровую банку меда.
Артем только страдальчески поморщился.
– Ты смотри, с пчелой внутри, – пощелкал я по стеклу ногтем. – Производитель лицом и жалом! Знак качества, как мне сказали!
– Максим, хватит… – сжал он виски руками и с силой помассировал.
– Да что ты голову ломаешь? Вон с отцом советуйся. И банку открой, сладкое – оно для нервов хорошо.
– С отцом, верно, – услышал он только начало фразы.
А затем выпрямился, как пружина, которую долго сжимали, и произнес уверенным, спокойным голосом:
– Надо деда звать.
После чего вышел в свою дверь, ближнюю. Ту, которую он сам же и заклинил парой часов раньше до уровня неоткрывания. Короче, с дверью вместе вышел.
– А и забирай, если она тебе так понравилась, – лихо махнул я рукой.
Суровость и грозность на его лице сменилась неким смущением и непониманием, куда деть дверь. Даже к проему примерил, будто приклеится она обратно.
– Мед заберешь – дверь прощу.
– Ладно, давай, – вздохнул он покаянно и с показной неохотой подхватил в одну руку первый подарок, а в другую – мед. – Да не ем я его, сколько говорить можно! – возмутился он напоследок.
– Ты, главное, бумаги не заляпай, – обеспокоенно посоветовал я. – Вон бумагой оберточной вытирайся, там как раз внутренняя часть шершавая.
Он, подхватив мою эмоцию, оценивающе оглядел упаковку, но через секунду спохватился, нацепил прежнюю невозмутимость и пошел к своему автобусу.